Пронзительный младенческий плач разорвал ночную мглу, и на шум из покосившейся деревенской хижины выглянул разбуженный мужчина. Заприметив небольшую плетеную корзинку, стоящую рядом с крыльцом, он удивленно присвистнул и окликнул дремавшую жену:
- Молли, иди-ка, посмотри, что я тут нашел!
Его жена недовольно выглянула из окна.
- До утра не мог потерпеть? Мне же завтра вставать раньше первых петухов, - начала она, но осеклась, заметив корзину в руках у мужа, - Ох, неужели это....
Мужчина кивнул и осторожно откинул одеяльце, прикрывавшее лежавшего в плетенке младенца. Из корзины донесся очередной негодующий вопль, а затем агуканье...
- Похоже, Молли, - со вздохом сказал муж, - у нас в семье намечается прибавление...

...Лучи Мирроу ярко сияли на глади озера, и лишь изредка зеркальную поверхность воды нарушала рябь.  Этот водоем славился обилием рыбы, и время от времени то один, то другой упитанный карп плескал хвостом, будто насмехаясь над незадачливыми рыболовами, и вновь уходил в глубину.
На берегу сидели двое: старик и юноша, пристально наблюдавшие за поплавками, танцующими на воде. Это занятие располагало ко сну, и пожилой мужчина задремал, откинувшись на поросший жухлой осокой бережок. Молодому рыбаку не спалось. Затаив дыхание, он наблюдал за тропинкой, вьющейся вдалеке по склону холма, где время от времени проходили статные воины, вооруженные до зубов. Каждого сопровождал зверь, подобного которому не было ни у кого в деревне – похожий на волка, но куда крупнее, покрытый серой шерстью. Один из Грумволов заметил, что юноша смотрит на него, и оскалил пожелтевшие от времени клыки. Парень разочарованно вздохнул.
- Хочешь присоединиться к ним? - слегка насмешливо поинтересовался его приемный отец, - это наемники, они не берут к себе в компанию обычных селян. Быть истинным бойцом трудно: воинское искусство требует внимания, концентрации... Э-э-э! Удочка! Держи удочку!!!
Гибкое удило содрогнулось и под весом огромной рыбы начало сползать в воду. Молодой рыбак отчаянно кинулся за ним, но не успел, и конец удочки скрылся под водой.
- Я же говорил: концентрация важна, - снисходительно заявил старик, - ну каким же ты будешь воином, если во время рыбалки считаешь Корвусов?! Тьфу, стыд один! Да ты скорее ускользнувшую рыбешку зажаришь на сковороде, чем станешь таким, как эти вояки... Стой, ты куда?
Эти слова были сказаны уже в спину приемного сына. Юноша сбежал по берегу и кинулся в воду. Вынырнул на секунду  и весело объяснил, выплюнув изо рта тину и водоросли:
- Пойду, верну удочку.
Пожилой рыбак лишь развел руками, глядя, как парень скрылся под водой.
- Час от часу не легче, - проворчал он, - мало я его учил всяким воинским хитростям да приемам, а его все в битву тянет. Я виноват, конечно, нечего ему было рассказывать сказки про старые походы и подвиги... Да и о том, что не мой он сын, тоже промолчать следовало... Был бы сейчас обычным крестьянином, ходил бы за сохой, ячмень бы растил... Ан нет, кровь дает о себе знать. Кто же его родичи-то настоящие? Небось, из этих, знатных... Подбросили дите и... тьфу! – Старик негодующе покачал головой.
Раздался громкий всплеск, и голова юноши показалось над водой. Прищурившись, рыбак кинул на берег мокрую удочку с порванной леской.
- Ишь, удило-то поломал! – махнул рукой старик, - Одни расходы от тебя...
Хомкин вылез из воды и направился к отцу, держа руку за спиной. Постоял некоторое время, загадочно улыбаясь, и бросил на траву огромного сома. Во рту у гигантской рыбины торчал потерянный крючок.
- Что скажешь, отец, - посмеиваясь, сказал юноша, - найдется у матери сковородка, чтобы зажарить такую рыбку?
Пожилой рыбак растерянно развел руками. Затем обернулся и нахмурился, увидев неподалеку чужака.
За ними пристально наблюдал один из воителей, отчего-то свернувший со своего пути. Изумленно и немного испуганно вглядывался он в лицо юноши, скрытое под мокрыми волосами.
- Прошу простить меня за невежливость, - обратился он к рыбаку, - но этот паренек мне напомнил об одном моем друге, павшем в битве на приграничных рубежах... Он так похож на него... Цвет волос, выражение лица, скулы... Я будто смотрю на портрет покойного Эрлунга. Скажите, уж не родственник ли он ему?
 Старик промедлил с ответом, но его приемный сын поднял глаза на воителя:
- Меня усыновили много лет назад, - спокойно сказал он, - я не знаю своих родичей. Теперь моя семья здесь.
Незнакомец побледнел.
- У Эрлунга был сын... Он пропал во младенчестве, и никто не знал, кто мог похитить его... Подозревали, что головорезы выкрали его из колыбели, чтобы потребовать выкупа, но затем, устрашившись гнева знатного рыцаря, бросили ребенка на съедение зверям...
Он перевел дыхание и затем, с трудом подбирая слова, продолжил:
- Словно сами боги отвернули свое лицо от некогда счастливого семейства... Тоска по ребенку сгубила несчастную мать, и обезумевший от горя Эрлунг перестал ценить свою жизнь. Он ввязывался в гибельные сражения и принимал участие в самых опасных вылазках, пока, наконец, смерть не настигла его. Послушай, ты так похож на своего настоящего отца, что никто не смог бы усомниться в вашем родстве... Я не могу вернуть жизнь своему другу, но я хочу помочь его единственному ребенку стать опытным бойцом и защитником Фэо... Я могу обучить тебя воинскому ремеслу и пристроить к боевому отряду... Но кто знает, по душе ли придется тебе судьба вечного странника и искателя приключений... Ты согласен рискнуть?
Вдали, словно призывая своего хозяина, зарычал седой Грумвол, и юноша, вздрогнув от этого рыка, кивнул, глядя в глаза доблестного воителя...
... Годы спустя, на привычном месте, около озера, расположился воин, лениво придерживавший потертую удочку. Сброшенные доспехи лежали неподалеку, и видно было, что загорелое тело бойца покрыто глубокими шрамами. У него был вид человека, побывавшего в тысяче передряг, но всегда выбиравшегося сухим из воды. Рядом с отдыхающим воином расположился Грумвол, время от времени сердито порыкивающий на пролетающих в воздухе стрекоз...
- Ну что, дружище, - поинтересовался его хозяин, - как думаешь, улов будет знатным?
И, потрепав зверя по лохматой шкуре, он закинул крючок в прохладную воду...