| | Кроваво-красный камень покатился по гладкой столешнице, блестя и переливаясь в мерцании свечей. Сидящий неподалеку пропойца охнул и потянулся за рубином, но в ту же секунду в деревянный стол вонзился клинок – острый, словно клык дракона. Пьянчужка поспешно отдернул руку.
- Не разевай рот на чужое добро, - хладнокровно заявил ювелир и, спрятав камень в карман, вновь повернулся к клиенту, - итак, вы остановились на том, что...
Заказчик, невысокий, лысый толстяк в бархатном сюртуке, нервно покосился на торчащее в столе лезвие, вытер платком вспотевшую лысину и, прокашлявшись, продолжил:
- Кхм... да! Как я уже говорил, моя дочь очень переживает и хочет, чтобы свадьба состоялась на высшем уровне! Именно поэтому я и хочу поручить обручальное кольцо вам: все знают, что вы лучший ювелир в этих краях! Цена меня не интересует, ведь ради спокойствия любимой Гвенни я готов заплатить...
- Не меньше девяти сотен золотых, - тихо подсказал Born, - в качестве аванса.
Толстяк поперхнулся от изумления.
- Девять сотен! – вскричал он, - Да это же грабеж!
- Вы ошибаетесь, - Born равнодушно взвесил на ладони огромный камень, - это превосходная сделка. Такой рубин можно отполировать только песком с морского дна, которое, как известно, давно уже облюбовало семейство Корров. Я не согласен рисковать своей шкурой бесплатно, кроме того, - ювелир язвительно усмехнулся, - у меня сейчас легкий насморк. Считаем дальше. Я уверен, что ваша дочурка захочет такую оправу, которая подчеркнет красоту ее нежных пальчиков. Это значит, что мне придется наведаться за древним золотом к духу гнома, а он большой нелюдим и еще больший скряга. И, наконец, подобное украшение придется охлаждать в крови молодого ягненка, что также повлечет за собой некоторые расходы...
- Ладно-ладно, - замахал руками клиент, - я согласен! Кажется, я еще триста раз пожалею, что ввязался в эту авантюру. Где мне расписаться?
Легким толчком ювелир направил ему через стол свиток пергамента, дождался, пока заказчик выведет свою подпись и скрепит документ восковой печатью, а затем, улыбаясь про себя, довел простодушного богатея до двери.
- Кажется, это кольцо обойдется мне дороже, чем вся свадьба, - сетовал оскорбленный купец, - ну, Гвенни! Вздумалось ей выходить замуж при полном параде! Высеку негодницу, ей-богу, высеку!
Захлопывая дверь перед носом сокрушенного дельца, Born не удержался и высказался напоследок:
- Что поделать, мое время стоит дорого!
... Трактирщица, убиравшая со стола посуду, кивнула при виде вернувшегося ювелира, который, усевшись за любимый столик, принялся подбрасывать рубин в воздух.
- Ну, сколько ты с него содрал? – поинтересовалась она.
- Девять сотен золотых и еще кошель серебра, если свадьба пройдет успешно.
Мэри восхищенно присвистнула.
- Эх, если бы боги наделили меня твоим талантом, я бы не прозябала в этой глуши! Что ты здесь позабыл, парень? Такого умельца, как ты, не найти и в королевских дворцах! Правители осыпали бы тебя золотом, в отличие от здешних простофиль. Что они понимают в твоем искусстве! Ты же сделаешь из этого рубина украшение, которым не погнушалась бы сама Шеара!
- Я побывал и во дворцах, и в трущобах, - угрюмо заметил Born, - и везде люди одинаковы. Видела бы ты, какие бриллианты проходили через мои руки, а потом оседали в карманах богачей, вместо того, чтобы радовать взгляд. Тьфу!
Мэри кивнула. Ей, как, впрочем, и всем окрестным жителям, была хорошо знакома история Borna – беспощадного воителя и, одновременно, искусного мастера. Он преображал драгоценные камни, делая их настоящими шедеврами, он убивал врагов, не ведая жалости... Никто не знал, какой из путей ему ближе, и мало кто решался спросить об этом напрямик.
Талантливый ювелир отличался нелюдимостью и независимым характером с детства. Вырос он в богатой семье, но, покуда многочисленные родственники проматывали состояние в кутежах и беспутстве, Born стремился к знаниям и приключениям. Перепробовав все науки и ремесла, он остановился на благородном ювелирном деле и превзошел на этом поприще всех мастеров Фэо! Восхищенные его работами люди поговаривали, что в его украшениях виднеется рука древних созидателей. Глядя на драгоценности, люди невольно вспоминали те времена, когда умельцы могли привнести в свою работу отблеск звезд или сплетение лучей Мирроу – эпохи далекие, но от этого не менее притягательные.
Обращение со столь дорогими камнями всегда было опасным делом: ворье так и кишело возле ювелирных лавок, рассчитывая поживиться несметными богатствами, и потому Born в совершенстве овладел воинским искусством. Преподав несколько раз урок зарвавшимся грабителям, он почувствовал смутную тягу к беспрестанным сражениям. Как и многие до него, он вступил в нескончаемую войну с алокожими магмарами, покушавшимися на людские земли. Ярость и гнев кипели в нем, ненависть к кровожадным убийцам рвалась наружу. Проводя долгие дни в одиночестве, он совершенствовал свои приемы и оттачивал умения, его удары становились поистине смертоносными, а хитрость и коварство помогали избежать магмарских ловушек. Так, незаметно для самого себя, он избрал темный путь кровопролития и жестокости... Война стала смыслом его жизни и существования, он посчитал ее своим призванием и выполнял долг без угрызений совести. Эта твердость и непреклонность пугала даже его соратников, а уж тем более простых селян. Неприветливые жители Фэо сторонились мрачного воина, осыпали его проклятьями и считали предвестником беды. Вражеские солдаты были наслышаны о подвигах этого странного человека и пугали неокрепших в боях новобранцев его именем... Но все кривотолки и сплетни проходили мимо его ушей. Погруженный в мысли о любимом деле, выгадывающий любую свободную минуту, чтобы вновь превратить тусклый камень в блистающий многогранник, Born не обращал внимания на досужих болтунов и бездельников. Что были ему упреки и клевета толпы, если всю свою жизнь он отдавал двум занятиям – искусству войны и искусству преображения? Его руки могли дарить смерть людям и красоту вещам – два, казалось бы, несовместимых пути, слившихся в одном человеке.
...Оторвавшись от размышлений, ювелир всмотрелся в камень и в блеске его граней увидел будущую драгоценность – вещь, которой будут восхищаться современники и потомки. Улыбнувшись этому видению, он неторопливо принялся за тонкую, кропотливую работу...
| |
