Двери таверны распахнулись и в просвете появился громадный силуэт. Разговоры тут же смолки, никто не решался даже поднести кружку с хмельным напитком ко рту, чтобы не привлечь внимания грозного гостя. В зал, громко топая тяжелыми сапогами, вошел Кривой Грюм, атаман местных бандитов. За ним, свысока поглядывая на сидящих за столами, проследовали его головорезы. Дойдя до середины зала и хмуро оглядевшись, Грюм занялся любимым делом – начал задирать посетителей таверны. Схватил за длинный ус какого-то детину, который жалобно заскулил и спрятался под стол, плюнул в кружку веснушчатому воину… Пока не везло, никто не смел ответить. А Грюм хотел, чтобы ответили. Искал повода подраться. А вернее, убить и ограбить, ведь исход драки при таком численном преимуществе предрешен.

Взгляд налитых кровью глазок атамана упал на крепко сложенного бойца, сидевшего в углу и даже не обернувшегося на шум, производимый бандой. Грюм злобно засопел и, бесцеремонно расшвыривая тяжелые деревянные стулья, направился в сторону незнакомца.

- Ты кто?! Э! Я тебе говорю! Слых! – зарычал он, но воин и теперь не обернулся. Лишь когда лапища Грюма схватила его за плечо, он ловким движением высвободился и поднялся. Незнакомец был таким же высоким и широкоплечим, как атаман, но более подтянутым и стройным. Ошалевший от наглости Грюм какое-то время выпучив глаза смотрел то на свою руку, которую незнакомец посмел оттолкнуть, то на самого незнакомца и на украшавшую его плащ блестящую фибулу с гравировкой в виде чертополоха. Затем, грозно зарычав, атаман размахнулся, целясь огромным кулаком в лицо. Воин с потрясающей быстротой ушел от удара и тут же ударил в ответ. Пошатываясь и держась за ушибленное ухо, Грюм хрипло заорал своим головорезам:

- Что вы стоите?! Убить его! Бы-ы-ыстро-о-о!!

Мешая друг другу, разбойники пошли в атаку, а посетители таверны как по команде бросились к выходу, не желая стать случайными жертвами этой разборки.

В руке незнакомца сверкнул клинок. Он ловко парировал удары наседавших бугаев Грюма, то и дело нанося им меткие и чувствительные удары. Среди обломков грубой мебели уже валялось несколько убитых и тяжелораненых разбойников, но и герой под натиском толпы начал слабеть. Казалось, еще минута, и он рухнет под градом ударов. Но в этот момент грозный окрик заставил всех разбойников разом остановиться.

В пылу сражения они не заметили, что за их спинами что-то происходит. Тем временем в таверну вошли, загородив выход, два десятка высоких и крепких воинов. Все они чем-то неуловимо напоминали того одинокого бойца, который оборонялся в углу. Кривая ухмылка, последние пару минут игравшая на небритом лице атамана Грюма, исчезла. Его развитая годами полукочевой бандитской жизни интуиция сейчас подсказывала, что дело приняло совсем дурной оборот.

Неуверенно сделав шаг в сторону вновь прибывших и отчаянно пытаясь сохранить самообладание, атаман злобно выдавил: «Вы кто еще такие?..». Ему ответил один из вошедших: «Мы – клан Дикий Чертополох. Вы напали на одного из нас. Мы не прощаем этого. Nemo Me Impune Lacessit!»

***

В тот день главарю Грюму и его шайке пришлось в полной мере прочувствовать смысл слов, произнесенных на древнем языке. Больше о бандитах в тех краях никто не слышал, зато воинов клана «Дикий Чертополох» стали уважительно приветствовать. И, конечно же, больше никто не пытался предпринять что-либо против любого из них.

Ведь теперь всем известно о том, что этот клан – единое целое и стоит только попытаться причинить вред кому-либо из его участников, как все остальные шипы-клинки стального Чертополоха вопьются в обидчика и он вряд ли уйдет живым.