«Выглядит знакомо!» (Прием работ)

Знаете, почему моста между Огрием и Хаиром нет? А он был! Шли как-то по нему два воина: магмар и человек – решил каждый из них чужой материк повидать. И вот встретились они в центре, но больно упрямые оказались – ни один, ни второй пройти друг другу не давали, уступать не хотелось! Так и простояли они, пока мост не разрушился… Какие два тувра?! В смысле? Вы где-то слышали похожую историю?

Задание:

Напишите рассказ в жанре пародии на сюжет художественного/мультипликационного фильма или книги. Действие вашей альтернативной версии должно происходить в мире Фэо, где главные герои – жители из Библиотеки. Над текстом конкурсной работы обязательно укажите название пародируемого оригинала.

Общие требования:

1. Форма творчества: проза.
2. Тематика конкурса: Легенда Наследие Драконов. Ваша работа должна быть написана о фэнтезийном мире Фэо, в котором живет ваш персонаж (игровой процесс, игровой сленг и реальность находятся за пределами этого мира).
3. Объем: не менее 2000 символов без пробелов.

Прежде чем приступить к написанию работы, настоятельно рекомендуем ознакомиться с Полезной Информацией по литературным конкурсам, а также с условиями участия.

Условия участия:

1. В конкурсе могут принимать участие персонажи от 3-го уровня.
2. От одного участника принимается только первая работа, другие его работы оцениваться не будут. Изменения и дополнения не принимаются. Автор может исправить свое сообщение в течение 3-х минут после его публикации с помощью специального форумного инструмента.
3. Работы не должны нарушать правила форума, правила игры, пользовательское соглашение или законы РФ. Такие работы будут удалены, а участники — дисквалифицированы.
4. Работа должна быть написана для конкурса. Использование ранее опубликованных работ или материалов сторонних ресурсов запрещено как полностью, так и частично.
5. Запрещено публиковать свои работы на сторонних ресурсах до момента объявления результатов конкурса.



Топ для публикации работ. Посторонние сообщения запрещены и будут удаляться. Вопросы и обсуждение в специальной теме. (кликабельно)

Система начисления баллов:

На оценку будут влиять следующие критерии, оцениваемые по 10-балльной шкале:
— Художественная ценность. Оценивается грамотность, выразительность образов и лексическое разнообразие.
— Точность выполнения обязательных требований. Оценивается соответствие работы заданной форме творчества (проза), тематике конкурса (Ваша работа должны быть о мире Фэо!) и соблюдение объема.
— Писательские навыки. Оцениваются целостность и оригинальность композиции, логика построения сюжета, внимательность к характерам героев и деталям;
— Соответствие заданию.



Шесть участников с обоих серверов будут признаны победителями. Одной работе будет присуждено первое место, две работы займут второе место, третье место получат три работы. Участники, которые получили за работу 20 и более баллов, но не вошли в число главных призеров, станут обладателями поощрительного приза.

Внимание! Если вы сменили ник или сервер до выдачи награды за конкурс, то обязательно сообщите об этом, отправив письмо на balagury@bk.ru! В случае несоответствия ника или сервера призы выданы НЕ будут.

Награды победителям:

1 место: Монета «Балагрион» 2 шт., Монета «Талант» 150 шт.
2 место: Монета «Балагрион» 2 шт., Монета «Талант» 100 шт.
3 место: Монета «Балагрион» 2 шт., Монета «Талант» 50 шт.

Поощрительный приз: Монета «Балагрион» 1 шт., Монета «Талант» 30 шт.

Рекордно жаркий день этого лета подходил к концу. Большие, квадратные дома Станицы Дыбрач окутывало дремотное молчание. Припаркованные возле них автомобили, обыкновенно сверкающие чистотой, потускнели от пыли, а газоны, некогда изумрудно-зелёные, высохли и пожелтели — в связи с засухой и ограничениями на расход воды пользоваться шлангами запрещалось. Местные жители, вынужденные отказаться от привычных занятий — мытья машин и ухода за лужайками — проводили время в своих прохладных домах, широко распахивая окна в надежде заманить в помещение несуществующий ветерок. Единственным человеком, который оставался на улице, был мальчик-подросток, лежавший на спине на клумбе возле дома № 4.

Этот тощий, черноволосый мальчик в очках, очевидно, сильно прибавил в росте за очень короткое время, и от этого имел немного нездоровый вид. На нём были грязные, рваные джинсы, мешковатая, вылинявшая футболка и старые спортивные тапочки с отстающими подошвами. Такая наружность, конечно, не прибавляла Гарри Поттеру привлекательности в глазах соседей, свято веривших, что ношение плохой одежды следует причислить к уголовно-наказуемым деяниям. К счастью, нынешним вечером от этих самых глаз Гарри скрывал большой куст гортензии. Собственно, сейчас его вообще могли бы заметить только его собственные дядя и тётя, да и то если бы высунулись в окно и посмотрели прямо вниз, на клумбу.

В целом, Гарри считал, что идея спрятаться здесь была очень удачной. Конечно, лежать на раскалённой каменной земле не слишком удобно, зато никто не смотрит на него волком, не заглушает скрежетом зубов голос диктора и не задаёт гнусных вопросов, — как бывает всякий раз, когда он пытается смотреть телевизор в гостиной вместе с дядей и тётей.И, словно бы эта мысль случайно влетела через окно в комнату, оттуда неожиданно послышался голос Вернона Дурслея, приходившегося Гарри дядей.— Хорошо хоть этот мальчишка больше сюда не лезет. Кстати, где он вообще?

— Понятия не имею, — равнодушно ответила тётя Петуния. — В доме его нет.

Дядя Вернон невнятно рыкнул.

— Он теперь, видите ли, интересуется новостями… — язвительно сказал он. — Хотел бы я знать, что он на самом деле затевает. Чтобы нормального мальчишку волновали события в мире!… Так я и поверил! Дудли вот понятия ни о чём не имеет. Сомневаюсь, что он в курсе, как зовут премьер-министра… И вообще, не станут же про них рассказывать в наших новостях…

— Вернон, ш-ш-ш! — испуганно перебила его тётя Петуния. — Окно ведь открыто!

— Ах, да… прости, дорогая.

Дурслеи затихли, и Гарри стал слушать стишок про мюсли с фруктами и отрубями. Одновременно он наблюдал за бредущей по улице миссис Фигг, полусумасшедшей старушкой-кошатницей, которая жила неподалёку, в Глициниевом переулке. Миссис Фигг хмурилась и бормотала что-то себе под нос. Гарри ещё раз порадовался, что догадался спрятаться за кустом: в последнее время миссис Фигг взяла моду при каждой встрече обязательно зазывать его к себе на чай. Она уже завернула за угол и скрылась из виду, когда из окна опять поплыл голос дяди Вернона.

— Значит, Дудлика пригласили в гости на чай?

— Да, к Полукиссам, — с нежностью в голосе ответила тётя Петуния. — У него столько друзей, и все его так любят…

Гарри с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Просто поразительно, до какой степени Дурслеи слепы во всём, что касается их сына. Все каникулы он умудрялся кормить родителей весьма неизобретательной ложью про ежевечерние чаепития у друзей, но Гарри-то прекрасно знал, что никаких чаёв Дудли не пьёт. Вместо этого каждый вечер Дудли и его банда отправляются в парк и крушат там всё, что попадётся под руку, либо слоняются по улицам, курят и кидаются камнями в проезжающие машины и гуляющих детей. Гарри не однажды видел, как они этим занимаются, когда сам бродил по Литл Уингингу — он провёл большую часть каникул, блуждая по улицам, где можно было заодно подобрать из урны газету.

Тут до ушей Гарри донеслись первые ноты музыкальной заставки, предварявшей семичасовые новости, и сразу у него в животе что-то судорожно сжалось. Может быть, сегодня… после целого месяца ожидания… может быть, сегодня.

«Число туристов, оказавшихся в затруднительном положении в аэропортах Испании, достигло рекордной отметки. Идёт вторая неделя забастовки носильщиков…»

— Вот я бы им устроил сиесту на всю жизнь, — заглушил конец фразы рык дяди Вернона, но это было уже неважно: под окном, на клумбе, Гарри уже чувствовал, что узел в животе потихоньку развязывается. Если бы что-то случилось, об этом, без сомнения, сказали бы в первую очередь; смерть и катастрофы всегда идут раньше оказавшихся в затруднительном положении туристов.

Гарри медленно выдохнул и стал смотреть в ослепительно синее небо. Этим летом каждый его день был устроен одинаково: сперва мучительное напряжение, ожидание, потом временное облегчение, а потом снова нарастающее беспокойство… и, всякий раз, недоумение — усиливающееся изо дня в день — почему до сих пор ничего не происходит?



Он продолжал слушать новости, так, на всякий случай, в надежде уловить хоть малейший намёк, узнать хоть о каком-то событии, которое муглы не в состоянии правильно расценить… может быть, о необъяснимом исчезновении или загадочном инциденте… но за сообщением о туристах последовал сюжет о засухе в юго-восточном районе («Надеюсь, сосед это слушает!» — заревел дядя Вернон. — «Думает, мы не слышим, как он в три утра включает свои поливалки!»); потом о вертолёте, чуть не потерпевшем крушение в Суррее; потом о разводе одной знаменитой актрисы с её не менее знаменитым мужем («Очень нам интересно нюхать их грязное бельё», — дёрнула носом тётя Петуния, с упорством маньяка выуживавшая подробности этой истории изо всех журналов, которые только попадали в её костлявые руки.)

Закатное небо слепило глаза, и Гарри закрыл их, одновременно услышав: «…и последнее. Попка-дурак изобрёл новый способ охладиться. Волнистый попугайчик Попка, проживающий в „Пяти Перьях“ в Барнсли, выучился кататься на водных лыжах! С подробностями — наш корреспондент Мэри Доркинс.»

Гарри открыл глаза. Раз они дошли до попугайчиков на водных лыжах, дальше можно не слушать. Он осторожно перекатился на живот, встал на четвереньки и начал отползать от окна.

Однако, не успел он проползти и двух дюймов, как вдруг, одно за другим, случилось сразу несколько событий.

Раздался оглушительный, похожий на выстрел, хлопок, громким эхом разнёсшийся в сонном молчании улицы; из-под стоящей неподалёку машины очумело выкатилась и быстро убежала кошка; из окна гостиной Дурслеев донёсся вопль, громкое ругательство и звук разбившегося фарфора; и тогда, словно по сигналу, которого он только и дожидался, Гарри вскочил на ноги, на ходу, словно меч, выхватывая сзади из-за пояса джинсов тонкую деревянную волшебную палочку — но, не сумев даже выпрямиться в полный рост, треснулся макушкой о раму открытого окна. Услышав грохот, тётя Петуния завопила ещё громче.

Гарри показалось, что его голова раскололась надвое. Из глаз неудержимо полились слёзы. Он стоял покачиваясь, стараясь сфокусировать зрение и понять, откуда раздался хлопок, но, едва ему удалось обрести равновесие, как из окна протянулись две багровые мясистые руки и крепко обхватили его за горло.

— А ну — убери — эту — штуку! — зарокотал Гарри в ухо голос дяди Вернона. — Быстро! Пока — никто — не — увидел!

— Отстаньте — от — меня! — задушено прохрипел Гарри. Несколько секунд между ними шла ожесточённая борьба. Левой рукой Гарри пытался оторвать от себя похожие на сосиски пальцы дяди, а правой удерживал поднятую в воздух палочку. Вдруг его макушку пронзила особо сильная боль, дядя Вернон пронзительно взвизгнул, как от удара током, и выпустил племянника — словно бы сквозь тело Гарри проходила некая невидимая сила, делающая прикосновение к нему невозможным.

Гарри, тяжело дыша, чуть не свалился на куст гортензии, но сумел-таки выпрямиться и огляделся по сторонам. Вокруг не наблюдалось ничего такого, что могло бы стать источником хлопка, зато за окнами окрестных домов показались любопытные лица. Гарри поспешно сунул палочку за пояс джинсов и напустил на себя невинный вид.

— Добрый вечер! — прокричал дядя Вернон, обращаясь к миссис из номера семь, дома напротив, сурово глядевшей из-за тюлевых занавесок. — Слышали, какой сейчас был выхлоп? Мы с Петунией так и подпрыгнули!



Он продолжал неестественно лыбиться во все стороны до тех пор, пока соседи не отошли от окон, и тогда безумная улыбка сразу же превратилась в гримасу яростного бешенства. Дядя Вернон поманил Гарри к себе.

Гарри приблизился на несколько шагов, осторожно, чтобы ненароком не перейти ту черту, за которой протянутые вперёд руки дяди Вернона смогли бы снова схватить его за горло и начать душить.

— Какого дьявола ты это делаешь, парень? — голос дяди Вернона прерывался от злости.

— Делаю что? — холодно уточнил Гарри. Он всё оглядывался по сторонам, надеясь-таки увидеть человека, издавшего хлопок.

— Устраиваешь тут шум, будто кто из пистолета палит, прямо у нас под…

— Это не я, — твёрдо сказал Гарри.

Рядом с широкой багровой физиономией дяди Вернона появилось худое лошадиное лицо тёти Петунии. Вид у неё был страшно недовольный.

— Зачем вообще ты тут шныряешь?

— Да… Да! Правильно, Петуния! Что ты делал под окном, парень?

— Слушал новости, — безропотно признался Гарри.

Дядя и тётя обменялись возмущёнными взглядами.

— Слушал новости? Опять?!

— Они вообще-то каждый день новые, — сказал Гарри.

— Ты мне не умничай! Я хочу знать, что ты на самом деле затеваешь — и нечего мне мозги полоскать! «Слушаю новости»! Тебе прекрасно известно, что про вашу братию…

— Тише, Вернон! — еле слышно выдохнула тётя Петуния. Дядя Вернон понизил голос и докончил так тихо, что Гарри с трудом его расслышал: —…что вашу братию не показывают по нашему телевидению!

— Это вы так думаете, — сказал Гарри.

Несколько секунд дядя Вернон молча таращил на него глаза, а потом тётя Петуния решительно произнесла:

— Мерзкий лгунишка. Что же тогда делают все эти ваши, — тут она тоже понизила голос, и дальнейшее Гарри смог лишь прочитать по губам: — совы, как не приносят вам новости?

— Да-да! — победно зашептал дядя Вернон. — Не пудри нам мозги, парень! Как будто мы не знаем, что свои новости ты получаешь от этих отвратных птиц!

Гарри молчал в нерешительности. Сказать правду было не так-то легко, несмотря на то, что дядя и тётя не могли знать, как больно ему в этом признаваться.

— Совы… больше не приносят мне новости, — выговорил он без выражения.

— Не верю, — тут же сказала тётя Петуния.

— И я не верю, — горячо поддержал её дядя Вернон.

— Мы знаем, что ты затеял что-то нехорошее, — сказала тётя Петуния.

— Мы, знаешь ли, не идиоты, — заявил дядя Вернон.

— Вот это для меня уже новость, — огрызнулся Гарри, в душе которого стремительно нарастало непреодолимое раздражение. Прежде чем Дурслеи успели что-то сказать, он круто развернулся, пересёк лужайку перед домом, переступил через низкую ограду и зашагал по улице.

Он знал, что нажил себе неприятности. Позднее ему придётся предстать перед родственниками и поплатиться за свою грубость, но пока его это не волновало; ему было о чём беспокоиться.



Он почти не сомневался, что громкий хлопок раздался оттого, что кто-то аппарировал на Бирючиновую аллею или, наоборот, дезаппарировал с неё. Точно с таким же звуком растворялся в воздухе домовый эльф Добби. Возможно ли, чтобы Добби был сейчас здесь? Вдруг в эту самую минуту эльф идёт за ним по пятам? Гарри круто обернулся и уставился назад, но Бирючиновая аллея была совершенно пуста, а Гарри точно знал, что Добби не умеет становиться невидимым.

Он шёл, не выбирая дороги — он столько раз за последнее время бродил по этим улицам, что ноги сами несли его излюбленными маршрутами. Каждые несколько шагов он оглядывался через плечо. Пока он валялся среди умирающих бегоний тёти Петунии, рядом с ним находился кто-то из колдовского мира, это точно. Почему же он или они не заговорили с ним? И где они прячутся теперь?

Разочарование всё нарастало, а уверенность постепенно слабела.

В конце концов, вовсе не обязательно, что звук был волшебный. Может быть, из-за бесконечного ожидания он, Гарри, дошёл до ручки и готов любой, самый обычный звук принять за весточку из своего мира? Может быть, просто у соседей что-то разбилось или взорвалось?

При этой мысли на душе у Гарри сразу стало тягостно и, не успел он опомниться, как им снова овладела горькая безнадёжность, преследовавшая его всё лето.

Завтра в пять утра он снова проснётся по будильнику, чтобы заплатить сове, разносящей «Прорицательскую газету» — но что толку её выписывать? Последнее время Гарри отбрасывал газету, едва взглянув на первую страницу: ведь именно там должны будут поместить сообщение о возвращении Вольдеморта, когда до идиотов, сидящих в издательстве, дойдёт наконец, что это случилось, — а остальные новости ему не интересны.

Если повезёт, то совы принесут ещё и письма от Рона с Гермионой. Впрочем, он давно перестал надеяться узнать от них что-нибудь вразумительное.

Ты же понимаешь, мы не можем писать о сам-знаешь-чём… Нам не велели сообщать тебе никаких важных новостей, на случай, если совы будут перехвачены… Мы сейчас довольно сильно заняты, но я не могу рассказать тебе об этом подробно… Здесь столько всего происходит, при встрече мы тебе обо всём расскажем…

Когда она будет, эта встреча? Что-то никто не торопится назначить дату. Конечно, на поздравительной открытке, которую Гермиона прислала ему на день рождения, было написано «думаю, что мы очень скоро увидимся», но… как скоро наступит это самое «скоро»? Насколько можно было понять по туманным намёкам, разбросанным в письмах друзей, Рон с Гермионой находились в одном месте, предположительно — у Рона. Гарри с трудом мог примириться с мыслью, что те двое веселятся в Пристанище, в то время как он вынужден торчать на Бирючиновой аллее. А если уж быть до конца откровенным, то он злился на друзей так сильно, что, не открывая, выкинул две коробки рахатлукулловского шоколада, которые они прислали ему в подарок. Правда, сразу об этом и пожалел — после вялого салата, поданного в тот же вечер на ужин тётей Петунией.

И чем это таким они заняты? И почему он, Гарри, не занят ничем? Разве он не доказал, что способен на много, много большее, чем они? Неужели все забыли, что он сделал? Это ведь именно он был на том кладбище и видел, как погиб Седрик, именно его привязали к надгробию и чуть не убили…

Не думай об этом, в сотый раз за лето приказал себе Гарри. Неужели тебе мало того, что каждую ночь ты оказываешься на том кладбище в своих кошмарах, неужели нужно думать об этом ещё и наяву?

Он свернул в Магнолиевый переулок и вскоре прошёл мимо узкого прохода рядом с гаражом, где когда-то впервые увидел своего крёстного отца. Сириус хотя бы понимает, что сейчас испытывает Гарри. Конечно, и он не пишет ни о чём существенном, но его письма полны не многозначительных глупостей, а слов заботы и утешения: я знаю, как тебе сейчас тревожно и беспокойно… будь умничкой… соблюдай осторожность, не совершай необдуманных поступков…



Что же, думал Гарри, сворачивая с Магнолиевого переулка на Магнолиевое шоссе и направляясь в сторону парка, над которым уже сгущались сумерки, я, по большому счёту, так и поступаю. Я же не привязал сундук к метле и не улетел в Пристанище, хотя мне этого ужасно хотелось. Гарри вообще считал себя паинькой — если учитывать, как его злит и раздражает вынужденное сидение на Бирючиновой аллее и шныряние по кустам в надежде услышать хоть намёк на то, чем сейчас занимается лорд Вольдеморт. Но всё равно, совет не совершать необдуманных поступков от человека, который двенадцать лет отсидел в колдовской тюрьме Азкабан, бежал, предпринимал попытку совершить то убийство, за которое, собственно, и был осуждён; от человека, и теперь находящегося в бегах вместе с краденым гиппогрифом… нет, это, мягко говоря, бесит.

Гарри перелез через запертые ворота парка и побрёл по высохшей траве. Кругом было так же пустынно, как и на окрестных улицах. Он дошёл до площадки с качелями, сел на те единственные, которые ещё не были сломаны Дудли и его приятелями, обвил одной рукой цепь и мрачно уставился в землю. Больше он не сможет прятаться на клумбе. Завтра придётся изобрести новый способ подслушивания. А пока ему не светит ничего хорошего, кроме очередной тяжёлой, беспокойной ночи. Ему всегда снится что-то страшное: если не кошмары про Седрика, так обязательно какие-то длинные тёмные коридоры, ведущие в тупик, к запертым дверям. Гарри подозревал, что эти сны рождены той отчаянной безысходностью, которую он постоянно испытывает наяву. Шрам на лбу довольно часто саднил, но едва ли теперь Рон с Гермионой, да и Сириус тоже, сочтут этот факт достойным внимания. Раньше боль во лбу предупреждала о том, что Вольдеморт вновь набирает силу, но теперь, когда и так ясно, что он вернулся, друзья, скорее всего, скажут, что шрам, собственно, и должен болеть… не о чем и беспокоиться… старая песня…

Обида на несправедливость всего этого переполняла Гарри, и ему хотелось кричать от ярости. Да если бы не он, никто бы и не знал, что Вольдемот вернулся! А в награду его вот уже целых четыре недели маринуют в Литл Уингинге, в полной изоляции от колдовского мира! И вдобавок он же ещё должен сидеть среди вялых бегоний и слушать про попугайчиков! Как мог Думбльдор так легко про него забыть? Как у Рона с Гермионой хватает совести проводить время вместе и не позвать его? Сколько ему ещё терпеть наставления Сириуса? Сколько ещё сидеть смирно, быть хорошим мальчиком и бороться с искушением написать в газету: ку-ку, ребята, Вольдеморт вернулся? В голове у Гарри роились гневные мысли, внутри всё переворачивалось от злости, а рядом на землю спускалась жаркая, бархатистая ночь, воздух был напоён ароматом тёплой сухой травы, и стояла полнейшая тишина — если не считать тихого рокотания машин где-то вдалеке, за оградою парка.

Неизвестно, сколько времени Гарри просидел на качелях, но вдруг в его мрачные мысли ворвались чьи-то голоса, и он поднял голову. С близлежащих улиц сквозь кроны деревьев проникал туманный свет фонарей, высветивший силуэты ехавших через парк молодых людей. Один из них громко распевал неприличную песню. Остальные смеялись. Их движение сопровождалось тихим стрекотанием, которое обычно издают дорогие гоночные велосипеды.

Гарри знал, кто это такие. Впереди, вне всякого сомнения, Дудли. Едет домой в окружении боевых друзей.

Дудли оставался громадиной, но прошлогодняя суровая диета и недавно открывшийся талант произвели большую перемену в его внешности. Недавно — о чём с большим восторгом сообщал всем и каждому дядя Вернон — Дудли стал победителем чемпионата по боксу среди юниоров-тяжеловесов школ юго-восточного графства. Занятия «благородным», по выражению дяди Вернона, спортом сделали Дудли фигурой ещё более устрашающей, чем он был раньше, в те времена, когда они с Гарри ходили в начальную школу и Гарри служил двоюродному брату его первой боксёрской грушей. Гарри больше не боялся Дудли, но всё же не считал поводом для ликования то обстоятельство, что тот научился бить точнее и больнее, чем прежде. Соседские дети боялись Дудли даже больше, чем «бандита Поттера», которым их пугали родители и который был таким отпетым хулиганом, что его пришлось отдать в школу св. Грубуса — интернат строгого режима для неисправимо-преступных типов.

Гарри смотрел на движущиеся силуэты велосипедистов, гадал, кому они «наваляли» сегодня вечером, и вдруг поймал себя на том, что мысленно призывает их: оглянитесь! Ну же… оглянитесь… я тут совсем один… давайте… пристаньте ко мне…

Если дружки Дудли увидят его одного, то тут же бросятся к нему, и что тогда останется делать Дудли? Ему не захочется терять лицо в глазах тех, кто избрал его своим предводителем, и при этом будет смертельно страшно спровоцировать Гарри… Интересно будет понаблюдать за его внутренней борьбой… Дразнить его и видеть, что он боится ответить… А если кто-то из его прихвостней захочет напасть на Гарри, что же, он готов — у него с собой палочка. Пусть попробуют… он будет только рад возможности выместить свою злость — хоть часть её — на этих уродах, когда-то делавших его жизнь невыносимой.

Но они не оборачивались и не видели его, и почти уже доехали до ограды. Гарри поборол желание крикнуть им вслед… глупо нарываться на драку… ему нельзя колдовать… нельзя рисковать… его же могут исключить из школы…

Голоса затихали; компания, направлявшаяся к Магнолиевому шоссе, скрылась из виду.

Вот тебе, Сириус, пожалуйста, скучно думал Гарри. Я не совершил необдуманного поступка. Был умничкой. В отличие от тебя.

Он встал и потянулся. Пора. А то дядя Вернон с тётей Петунией уверены, что домой надо приходить именно во столько, во сколько возвращается их сын, и ни секундой позже. Дядя Вернон даже грозился запереть Гарри в сарае, если тот ещё хоть раз вернётся после Дудли, поэтому, подавив зевок и сохраняя на лице недовольное выражение, Гарри направился к воротам парка.

Магнолиевое шоссе ничем не отличалось от Бирючиновой аллеи — те же большие, квадратные дома с ухоженными газонами, те же большие, квадратные хозяева и очень чистые машины. Литл Уингинг гораздо больше нравился Гарри ночью, когда занавешенные окна ярко и красиво светились в темноте и когда можно было спокойно идти мимо, не опасаясь услышать очередную гадость о «преступности» своего вида. Он шагал быстро и вскоре нагнал банду Дудли; они прощались у поворота в Магнолиевый переулок. Гарри спрятался за кустом сирени и стал ждать.

— Он визжал прямо как свинья, скажи? — говорил Малькольм под дружный гогот приятелей.

— Отличный хук справа, Босс, — хвалил Пьерс.

— Завтра в то же время? — спросил Дудли.

— Давайте у меня, предков дома не будет, — предложил Гордон.

— Ладно, пока, — сказал Дудли.

— Пока, Дуд!

— До встречи, Босс!

Гарри подождал, пока дружки Дудли разойдутся, и отправился дальше. Когда голоса утихли, он свернул в Магнолиевый переулок и очень скоро оказался недалеко от Дудли. Тот брёл весьма неспешно, напевая себе под нос. Гарри шёл за ним.

— Эй, Босс!

Дудли обернулся.

— А, — пробурчал он. — Это ты.

— С каких это пор ты у нас «Босс», а?

— Заткнись, — рыкнул Дудли, отворачиваясь.

— Что ж, название хорошее, — сказал Гарри и, поравнявшись с кузеном, зашагал с ним в ногу. — Только для меня ты всегда будешь «буська Дидикин».

— Я же сказал, ЗАТКНИСЬ! — руки Дудли сжались в кулаки.

— А твои друзья знают, как тебя называет мамочка?

— Заткни свой поганый рот.

— А ей ты не говоришь «заткни свой поганый рот»… Так как насчёт «Попкин» или «Динки Дуддидум»? Мне можно тебя так называть?

Дудли молчал, видимо, сосредоточив все усилия на том, чтобы не броситься на Гарри.

— Ладно, лучше расскажи, кого вы отметелили сегодня? — спросил Гарри, и улыбка постепенно сошла с его лица. — Очередного малолетку? Насколько я знаю, пару дней назад это был Марк Эванс…

— Он сам напросился, — пробурчал Дудли.

— Ах вот как?

— Он меня дразнил!

— Ой! Неужто он осмелился сказать, что ты похож на свинью, которую выучили ходить на задних лапах? Это не называется дразнить, Дуд, это называется говорить правду.

Желваки на лице Дудли ходили ходуном. Гарри испытывал огромное удовлетворение оттого, что ему удалось так сильно взбесить двоюродного брата; у него было ощущение, что он передал Дудли часть своего собственного раздражения — ведь больше деть его было некуда.

Они свернули в тот самый закоулок, где Гарри впервые увидел Сириуса — это был короткий путь из Магнолиевого переулка в Глициниевый. Здесь было пустынно и, из-за отсутствия фонарей, намного темнее, чем в других местах. С одной стороны прохода возвышался забор, а с другой — стены гаражей, приглушавшие стук шагов.

— Думаешь, если у тебя эта твоя штука, ты самый крутой, да? — сказал Дудли после короткого раздумья.

— Какая штука?

— Ну, эта… эта твоя… которую ты прячешь.

Гарри опять ухмыльнулся.

— Дуд, да ты не такой тупой, каким кажешься! Впрочем, будь ты таким, у тебя не получалось бы ходить и разговаривать одновременно.

Гарри достал палочку и заметил, как покосился на неё Дудли.

— Тебе нельзя, — поспешно заявил Дудли. — Я точно знаю. А то тебя исключат из твоей дебильной школы.

— А вдруг у нас правила поменялись? Откуда тебе знать?

— Ничего не поменялись, — сказал Дудли, но в его голосе не было убеждённости.

Гарри тихо рассмеялся.

— Всё равно, без этой штуки у тебя смелости не хватает со мной связываться, — проворчал Дудли.

— Да ты сам без четырёх ассистентов десятилетнего мальчишку побить не можешь. Вот ты получил разряд по боксу. Сколько было твоему сопернику? Семь? Восемь?

— Шестнадцать, если хочешь знать, — зарычал Дудли, — и когда я с ним закончил, он двадцать минут валялся как мёртвый, а между прочим, он был в два раза тяжелей тебя. Вот погоди, я скажу папе, что ты опять доставал свою штуку…

— Так, вот мы и побежали к папочке. Буська-чемпион испугался противной палочки.

— Что-то ты по ночам не такой храбрый, — мерзко ухмыльнулся Дудли.

— Ночь — это то, что сейчас, Дидикин. Так мы называем время, когда вокруг становится темно.

— Я имею в виду, ночью в кровати! — рявкнул Дудли.

Он остановился. Гарри тоже остановился и уставился на двоюродного брата. В темноте было плохо видно, но, кажется, на его лице играло странное победоносное выражение.

— Чего? Ночью в кровати я не такой храбрый? Что это значит? — озадаченно спросил Гарри. — А чего мне бояться? Подушек?

— Я всё слышал прошлой ночью, — негромко проговорил Дудли. — Ты разговаривал во сне. Стонал.

— Как это стонал? — продолжал допрос Гарри, но у него уже похолодело в груди. Прошлой ночью ему опять снилось кладбище.

Дудли хрипло, лающе кашлянул и заскулил тоненьким голоском:

— «Не убивай Седрика! Не убивай Седрика!» Кто такой Седрик? Твой бойфренд?

— Я… Ты врёшь, — машинально сказал Гарри. Но во рту у него пересохло. Он прекрасно знал, что Дудли не врёт — откуда ещё ему знать про Седрика?

— «Папа! Помоги мне, папа! Папочка, он хочет меня убить! Бу-у-у!»

— Заткнись! — тихо приказал Гарри. — Умолкни, Дудли, иначе я за себя не ручаюсь!

— «Папочка, помоги! Мамочка, помоги! Он убил Седрика! Папочка, спаси меня! Он хочет»… Не тычь в меня этой штукой!

Дудли вжался в забор. Палочка нацелилась прямо ему в сердце. Вся та ненависть, которую Гарри испытывал к двоюродному брату в продолжение долгих четырнадцати лет, закипела в его жилах — чего только он не отдал бы сейчас за возможность садануть Дудли заклятием пострашнее! И пусть ползёт домой бессмысленным насекомым с какими-нибудь ложноножками…

— Больше не смей и заикаться об этом, — яростно прошипел Гарри. — Понял?

— Убери эту штуку!

— Я спрашиваю, понял?

— Убери эту штуку!

— ПОНЯЛ МЕНЯ?

— УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОЮ…

И вдруг Дудли хрипло, судорожно охнул, будто неожиданно окунувшись в ледяную воду.

Произошло что-то непонятное. Усыпанное звёздами небо цвета индиго внезапно почернело, и наступила кромешная тьма — исчезла и луна, и звёзды, и мерцающий свет фонарей. Не стало слышно шелеста листвы и далёкого рокота автомобилей. Тёплый, душистый вечер сделался пронзительно холодным. Гарри и Дудли окружила абсолютная, непроницаемая, чёрная тишина, словно бы чья-то гигантская рука накрыла всё вокруг плотной ледяной накидкой, не пропускавшей ни звука, ни света.

Сначала Гарри решил, что, сам того не желая, проделал какое-то волшебство, но потом разум взял верх над чувствами — как бы там ни было, выключить звёзды ему не под силу. Он повертел головой, стараясь увидеть хоть что-нибудь, но тьма невесомой вуалью льнула к его глазам.

В уши ударил перепуганный голос Дудли:

— Т-ты чего н-наделал? Уб-бери это!

— Ничего я не наделал! Замолчи и не двигайся!

— Я н-ничего н-не в-вижу! Я ослеп! Я…

— Я сказал, молчи!

Гарри стоял как вкопанный и водил по сторонам невидящими глазами. Стало так холодно, что его трясло с головы до ног; руки покрылись гусиной кожей, а волосы на затылке встали дыбом. Гарри до предела расширил глаза и продолжал слепо озираться по сторонам.

Немыслимо… невозможно… как они могли оказаться здесь… в Литл Уингинге?… Гарри напряг слух… он услышит их раньше, чем сможет увидеть…

— Я п-пожалуюсь п-папе! — заскулил Дудли. — Т-ты г-где? Т-ты ч-что?…

— Да тихо ты! — прошипел Гарри. — Дай послу…

И оборвал сам себя — он услышал именно то, чего так боялся.

В проходе, кроме них, было что-то ещё — и оно медленно, судорожно, свистяще втягивало в себя воздух. Гарри окатило волной ужаса.

— Х-хватит! П-прекрати! А то к-как т-тресну, п-понял…

— Дудли, тихо…

БАМ.

Кулак попал Гарри по голове, сбоку. Ноги оторвались от земли. В глазах вспыхнул белый фейерверк, и во второй раз за вечер Гарри показалось, что голова раскололась надвое. Он тяжело рухнул на землю. Палочка вылетела из рук.

— Ты болван, Дудли! — заорал Гарри, лихорадочно вставая на четвереньки и слепо шаря вокруг. Он услышал, что Дудли понёсся куда-то, спотыкаясь на ходу и ударяясь о забор.

— ДУДЛИ, НАЗАД! ТЫ БЕЖИШЬ ПРЯМО НА НЕГО!

Тишину прорезал ужасающий визг, и топот прекратился. В то же самое мгновение Гарри спиной ощутил наползающий холод, а это могло означать только одно: ОН НЕ ОДИН, ИХ МНОГО.

— ДУДЛИ, НЕ ОТКРЫВАЙ РОТ! ГЛАВНОЕ, НЕ ОТКРЫВАЙ РОТ! Ну где же… — отчаянно забормотал Гарри. Его руки ползали по земле как пауки. — Где же палочка… давай же… люмос!

Он произнёс заклинание машинально — очень уж нужен был свет — и, к его несказанному облегчению, в нескольких дюймах от правой руки тут же появился лучик: на кончике волшебной палочки зажёгся свет. Гарри схватил палочку, вскочил, осмотрелся…

И внутри у него всё перевернулось.

К нему, невысоко над землёй, медленно скользя и всасывая на ходу ночной воздух, плыла высокая фигура в робе с капюшоном без лица и без ног.

Спотыкаясь, Гарри отступил назад и поднял палочку.

— Экспекто патронум!

Палочка выпустила облачко серебристого пара, и движение дементора замедлилось, но заклинание не сработало как следует — дементор продолжал надвигаться на Гарри, а тот лишь в ужасе пятился, путаясь в собственных ногах. Мысли остановились от страха… Надо сосредоточиться…

Из-под робы высунулись серые, покрытые слизью и струпьями, руки и потянулись к Гарри. В ушах у него громко зашумело…

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Его голос прозвучал словно издалека. И опять из кончика палочки выплыло серебристое облачко, ещё более жиденькое, чем предыдущее… Всё, он разучился, он больше не умеет исполнять это заклинание!

Голова наполнилась хохотом, высоким, пронзительным хохотом… зловонное, смертоносное дыхание дементора стало заполнять его лёгкие, Гарри стремительно тонул в нём… скорее… счастливые воспоминания…

Но он не мог вспомнить ничего счастливого… ледяные пальцы неумолимо смыкались на его шее… пронзительный хохот звучал всё громче, и в голове кто-то шептал: «поклонись смерти, Гарри… может быть, это даже не больно… сам я не знаю… ни разу не умирал…»

Неужели он больше никогда не увидит Рона и Гермиону?…

Гарри отчаянно боролся хотя бы за глоток воздуха, и вдруг перед его мысленным взором, очень отчётливо, возникли лица друзей.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Из палочки вырвался огромный серебряный олень, и на лету ударил дементора рогами в то место, где должно было находиться сердце. Дементор, невесомый как сама тьма, был отброшен назад. Олень грозно наступал, а побеждённый дементор уплывал прочь, растопырив руки и похожий на летучую мышь.

— СЮДА! — крикнул Гарри оленю. Резко развернувшись, он помчался по проходу с палочкой наперевес. — ДУДЛИ? ДУДЛИ!

Он не пробежал и десяти шагов, как наткнулся на них: Дудли лежал на земле, сжавшись в комок и закрыв лицо руками, а второй дементор склонялся над ним. Своими склизкими лапами дементор держал Дудли за запястья и медленно, почти любовно разводил его руки в стороны, а капюшон неуклонно приближался к лицу Дудли, будто бы для поцелуя.

— ВОЗЬМИ ЕГО! — вскричал Гарри. Олень с мощным свистом проскакал мимо. Безглазое лицо дементора находилось в каком-то дюйме от лица Дудли, когда олень ударил его рогами; дементора отбросило вверх, и он, так же как и его напарник, улетел прочь и исчез в темноте; а олень проскакал к выходу в переулок и растворился в серебристом тумане.

Луна, звёзды и фонари в мгновение ока вернулись на свои места. Подул тёплый ветерок. В близлежащих садах зашелестели деревья, а из Магнолиевого переулка снова донёсся — такой земной и родной! — рокот машин. Гарри стоял неподвижно, с чувствами, обострёнными до предела, и не сразу смог воспринять столь внезапное возвращение к нормальной действительности. Спустя какое-то время он вдруг осознал, что его футболка плотно прилипла к телу; он прямо-таки утопал в поту.

Он никак не мог поверить в случившееся. Дементоры здесь, в Литл Уингинге.

Дудли, скорчившись, лежал на земле. Он трясся и тоненько поскуливал. Гарри наклонился к нему, чтобы понять, в состоянии ли тот ходить, но тут сзади, за спиной, раздался топот быстро бегущих ног. Инстинктивно вскинув палочку, Гарри развернулся вокруг своей оси, чтобы — кто бы это ни был — встретить его лицом к лицу.

Из темноты появилась совершенно запыхавшаяся полоумная старушка миссис Фигг. Из-под сеточки для волос во все стороны торчали путаные седые пакли, на запястье, позвякивая, раскачивалась авоська, клетчатые шлёпанцы наполовину соскочили с ног. Гарри суетливо дёрнулся, намереваясь поскорее спрятать палочку, но…

— Куда, балда! Не убирай! — завопила миссис Фигг. — А если тут ещё есть? Нет, я просто укокошу этого Мундугнуса Флетчера, и тут все очутились в мире ФЭО.

"Я люблю своего президента, хотя он псих"

-"Мама почему у меня кружиться голова", Шеара опустила чашку на стол, -"ты подсыпала мне элексир силы любви?" Мама сделала вид что ничего не произошло она повторяла- «пошли домой поспишь», муж заставил ее это сделать, они хотели опорочить девушку подсыпав афродезиак и отдав ее в руки вору Чигрику, который выложил немалую сумму, чтобы завладеть девушкой ». Тут в комнату влетел помощник Эрдинга Неустрашимого. Госпожа Шеара что с вами, меня прислал хозяин…просил вас срочно доставить к нему. Шеара потеряла сознание.
Эрдинг был в не себя от ярости,- "как мать хоть и приемная посмела его Шеаре подсыпать афродезиак", в его голове созрел план мести. А пока что беспомощная девушка лежала в его обьяттиях, "Шеара очнись, подожди немного я принесу тебе целебную настойку. Шеара ничего не хотела слушать, она прильнула к Эрдингу. Эрдинг , Эрдинг ….Шеара ты одурманена, очнись . Шеара осыпала его лицо, шею, руки горячими поцелуями. Он не смог больше сдерживаться, последний раз посмотрел ей в глаза «Шеара скажи кто перед тобой?»Услышав шепот в ответ -"Эрдинг, Эрдинг…любовь моя"…. Влажное тепло ее языка сводило его с ума. Ослепленный желанием он потерял над собой конроль.

Снискавший славу генерала, великолепный полководец Торгор поразил своими рассказами о военной кампании против монстров на просторах Мира Фэо юное создание. Дочь хранителя Шоду, служительница ордена Подземных рыцарей по имени Ферци, вглядываясь в каждую сферу принесенную храбрыми воинами, видела черты желанного лица испещренное шрамами сквозь которые видно было горячую лаву.
Тайные встречи на арене привели к тому, что отец Шоду заподозрил неладное и обратился к Веркирию. Однако влюбленному Торгору удалось убедить всех, что колдовские чары не влияют на выбор избранника красавицей Ферци. Получив назначение принять командование отдаленным гарнизоном в поселке Чернаг, он отправился туда вместе с молодой женой сразу же после свадьбы.
Брэтвил Отважный, влюбленный в Ферци и чуть было не покончивший жизнь самоубийством, пошел на сговор с Чураем, который метил на место прославленного магмара. Чурай, подгадав момент когда вождь был вдали от дома, убедил его, что Ферци — любовница Берца, молодого подчиненного Тургора. Прохаживаясь по саду возле кустов жасмина, за которыми находился Тургор, Чурай расспрашивал бравого рыцаря о совместных походах на арену с женой вождя:
- Вы ведь ходили вместе с нею?
- О да, она настолько горяча, что иногда походит на магмарку, когда вскипает ее кровь! Глаза горят, уста пылают!..
Заслышав речь такую, вождь, в груди не смог сдержать порыва и ревность затмила его разум. А увидав у юного рыцаря подброшенный Чураем платок, подаренный жене Тургором, ярость уже не получалось сдерживать. Сквозь еле затянувшуюся рану вновь потекла лава.
Хитрый помощник вождя Чурай еле сдерживался, чтобы не выдать себя:
- Премного доказательств, великий Тургор. Приговор для бессовестной жены исполните пока она спит, ведь нет смыіла рассправишвать, ибо опровергнет она все!
- Я поспешу и приговор исполню, тебе приказываю казнь исполнить, убить младого рыцаря арены Берца.
Жена Чурая Мила пыталась убедить ревнивого мужа, что жена его подобна ангелу, но тщетно... не веря никому разьяренный воин бросился в спальню, где застал свою спящую жену:
- Молилась ли ты на ночь, Ферци?!! - взревел ревнивый муж, войдя.
Тем временем Чурай и Брэтвил Отважный отправились к Берцу. Брэтвил нанес тяжелую рану юному рыцарю арены в бою, к которому Берц не имел возможности подготовится. Схватившись за ногу он упал и в тот же миг наивного Брэтвила сразил кинжал Чурая.
Вбегая в покои охрана и все кто слышал крики увидели раненного и убитого, а Чурай заявил, что он защищал Берца, на которого почему-то набросился отважный рыцарь, но Брэтвила он не убивал — сказал хитрый советник, указывая на раненного рыцаря, в руки которого он только что вложил орудие убийства.
- Да, милый мой. Ты ранен?!!
- Нет! Ты помолись еще коль за собою припомнить можешь грех, Шеара видит все!
- О чем ты милый?
- Молись скорей, да покороче, я подожду! Готовься к смерти!
- Ты говоришь о смерти мне? Шеара!
- Все, помолилась!
- Дорогой, ты в гневе, что случилось?
- Подумай о грехах своих!
- Мой грех любовь моя к тебе...
- Вот за нее ты и умрешь сегодня!
- Объясни!
- Ты Берцу отдала платок мой!
- Клянусь, не правда это, пошли за ним и сам спроси!
- Но нет, я видел сам платок мой, врешь все, покайся, клятв не преступай!
- Спроси его, пусть скажет!
- Он все сказал, что вместе были вы!
- Мы только воевали на арене!
- Теперь он ничего не скажет!
- О Шеара, кто его убил? О горе, он обманут клеветою! Погибла я!
- Прелюбодейка!
- Стой, дай мне пожить до завтра!
- Нет!
- Хоть полчаса!
- Уж слишком поздно! Что там за шум? Да я жесток, но знаю милосердие, и пусть не мучится жена... Я задушу ее, вот так!
Войдя в покои Мила плачет, всю правду молвит о своем, о муже именем Чурай, от рядом встал и Берц со стражей. Заслышав все Чурай с кинжалом жену свою убил на месте. Тургор, убитый горем пронзил в тот миг мечем себя и лава потекла. Чурай взят под охрану стражей, все ушли...

Макс Фрай, Дебют в Ехо (история о соседе сера Джуффина Халли).


Вечер выдался прекрасным. Весеннее солнце плавно скатывалось за горизонт, ветерок нехотя шелестел уже распускающейся листвой. Все дела были сделаны, и старец Багурон решил наведаться к доброму другу. Путь был не долгим, воинский поселок, правителем которого был старшина Корт располагался всего в дюжине минут ходьбы от О’Дельвайса.

Друзья сидели в большой гостиной. Багурон сразу заметил тревогу в лице друга.
- Что случилось Корт? Давно не видел такого озабоченного выражения на твоем лице.
- Знаешь Багурон… Случилось и правда, но вот не знаю к тебе ли обращаться с такой проблемой…
- Ты сначала расскажи, а там подумаем!
- Да, ты прав, вдвоем и правда лучше будет решить. Так слушай: Как ты знаешь, у меня довольно большой дом и без прислуги не обойтись. Есть в доме и пустующие комнаты, например комната моего почившего старшего брата. Смерть его странной не была, ведь прожил он 117лет.

Долгое время его покои пустуют, но уборку в них проводили регулярно. Так вот два дня назад, неуклюжего мальчонку Фрута, из прислуги, нашли в этой комнате и в таком виде… Парень был похож на жвачку, которую пожевали и выплюнули. Конечно, сразу вызвали стражей, но ни следов врага, ни магии они не обнаружили. Сейчас комната опять пустует, я приказал не проводить там уборку и не заходить в нее без крайней необходимости.»
- Действительно странно, - протянул Багурон.
- Чертовски странно! Не было ни шума, ни криков, хотя, когда с человеком творят такое, он не может молчать и не сопротивляться! – воскликнул Корт.
- Можно мне осмотреть комнату самому? Ты знаешь, я в магии кое-что понимаю, да и след присутствия врага определю.
- Конечно Багурон, идем.

Комната была самой обыкновенной, большая кровать у стены, шкафы и тумбочки, пару кресел у кофейного столика, у окна стояло зеркало и столик для умывания. Конечно, в доме не было недостатка в уборных, но знатным господам было положено умываться и бриться перед парадным зеркалом. На полу у зеркала, Багурон сразу заметил следы от не до конца замытой крови и подошел ближе. Осмотрел пятно и зеркало, никакого присутствия магии не почувствовал.
- Корт, а кто обнаружил труп?
- Дворецкий, он всегда проверяет чистоту после уборки.
- Надо бы с ним переговорить, он сейчас может подойти в гостиную?
- Конечно, скорее всего он там.
Они вернулись в гостиную молча. Мрим и правда был в гостиной – колдовал над блюдами, усеявшими стол.
- Мрим, расскажи о том дне, когда ты нашел труп Фрута, только подробно, что бы мне не пришлось задавать много вопросов. – попросил Багурон.
- Хорошо господин. На рассвете я распределил обязанности между слугами. Как вы знаете,
Фрут был очень надежным и усердным парнишкой, но абсолютно неуклюжим. Я отправил его убирать пустующую комнату, в надежде, что он ничего не сломает ни в комнате, ни себе. Прошло довольно много времени, не менее двух часов, но парнишка так и не вернулся с отчетом. Я пошел проверить, не сделал ли он какой глупости. Открыв комнату, я сначала не понял, что было не так. Уборка была сделана отлично, но Фрута нигде не было. Я обошел комнату и у зеркала увидел этот кошмар. Не знаю, какие силы могли сделать такое…
- Мрим, расскажи, как и когда появилось то большое парадное зеркало? – спросил Багурон.
- Ох господин, уже года четыре как. Его привезли по наказанию покойного старшего брата хозяина. Купцы с далеких островов. – ответил Мрим.
- Четыре года назад умер и брат Корта… Я правильно припоминаю? —задумчиво сказал Багурон.
- Да, ты абсолютно прав. – ответил Корт.
- Похоже я знаю эту старинную легенду. Пока ничего объяснять не буду, сначала необходимо проверить. Я вернусь завтра на рассвете. Никого не пускайте в злополучную комнату! – сказал Багурон.
Корт и Мрим смотрели на Багурона с интересом, но Корт знал, что расспрашивать бесполезно, а Мриму и не положено.

С трудом дождавшись рассвета Корт ждал старого друга. Он проворочался всю ночь, его терзал интерес и даже небольшой страх. Слишком быстро ушел Багурон, ничего не объяснив, упомянул старинную легенду… Наступил рассвет, Багурона не было. Корт не притронулся к завтраку – совсем не было аппетита, он ждал.
Наконец через два часа после рассвета в дверь постучали.
Багурон был не один. Компанию ему составил верховный колдун и верховный алхимик. С собой каждый из них принес свой боевой набор эликсиров и свитков.
- Хорошего утра Корт. Как видишь, сегодня я не один. Пойдем в гостиную и обсудим предстоящее нам дело. – бодро сказал Багурон.
Корт кивнул и они пошли в гостиную, где на столе уже стояли горячие напитки и блюда с пирожками и печением.
- Сейчас мы пойдем в комнату, сделаем ее абсолютно непроницаемой, ни для людей, ни для магии. Ты Корт соберешь всю прислугу здесь, что бы никто нам не помешал. К сожалению, в этой схватке ты нам можешь помочь только так.
- Как скажешь. Я тебе полностью доверяю. – ответил Корт.

Багурон отправился в комнату, он уже точно знал с чем они имеют дело. Злая сила притаилась в злополучном зеркале. Старинная легенда. Колдун и алхимик сработали четко, подготовленные эликсиры обезвредили существо и разрушили чары. Само существо уничтожить уже не составило труда – Багурон справился с ним за несколько секунд.

Позже в гостиной за бутылочкой старинного вина Багурон принялся за рассказ:
«В давние времена, еще на рассвете Фео, магмары решили уничтожить своих врагов. Для этого они выковали сотню зеркальных оправ. Каждая оправа ковалась отдельно, умирающим от проклятия мастером, при полной луне. Магия оправ позволила заточить в каждом зеркале осколок души темного демона. С помощью зеркала, демон ловил отразившегося в нем человека и разрывал его связь с душей. А без души жить не может никто. Только спустя пол сотни лет, люди научились уничтожать этих демонов и зеркала. Время шло, зеркал становилось все меньше, демоны уходили в забытие. Хорошо, что в главной библиотеке сохранились рукописи и о демонах, и о способе их уничтожения.»

Корт тяжело вздохнул.
- Значит, мой брат умер из-за этого проклятого зеркала?
- Да, из-за него. Но теперь и его душа свободна, теперь свободны души всех людей, которых забрал демон за свою очень долгую жизнь. – ответил Багурон.
- Что ж. Это действительно хорошая новость! Даже, как-то легче стало! – сказал Корт.

Друзья в этот день засиделись до полуночи. Вспоминали детство, брата Корта, стащенную бутыль шиз пива из погреба отца. Ночью, когда Багурон уже лег спать, он думал, сколько же еще старинных легенд встретиться на пути людей и на его пути.

Алексей ГЛУШАНОВСКИЙ
«Стезя чародея»

…А затем безумное синее небо с редкими белыми облаками вдруг пустилось в каком-то диком хороводе вокруг него, и Герасим с удивлением заметил, как стремительно приближается покрытая сухой и ломкой степной травой земля.
Очнулся он в знакомой госпитальной палатке…
- Придурок безголовый! Осел иномирный! Болван безмозглый! - яростно шипела Эдера, отвешивая пощечины бездыханному телу, лежащему на походной кровати… - Совсем одурел! Только начал восстанавливаться, и опять полное опустошение! Тебе что, жизнь надоела? Полегче способа самоубийства не мог придумать? Спросил бы меня, я подскажу!
- Хватит, хватит, успокойся. - Блодияра ходила кругами возле разъяренной вампирессы, но та только отмахивалась от юной целительницы, продолжая словами и действиями выражать возмущение по поводу безответственного отношения богатыря Герасима к своему здоровью.
- Эдера, хватит, я уже очнулся… - простонал Герасим, пытаясь увернуться от очередной пощечины!
- Прибила бы гада! - Эдера прекратила свое занятие и принялась яростно бегать по палатке.
- Не надо, - жалостно протянул Герасим, посматривая на Блодияру в поисках защиты. Но целительница неожиданно заняла сторону вампирессы.
- А я бы ей помогла! У тебя совесть есть?
- Да… Посмотрите в кармане куртки, там вроде что-то такое прошлым летом валялось, - попытался пошутить Герасим. Однако шутка не была принята.
- Мы тебя столько времени после штурма выхаживали, а ты опять за свое? Ну кто тебя просил магичить? Да тебе еще неделю как минимум колдовать нельзя было! - При этих словах целительницы, Эдера смущенно отвернулась, видимо, припомнив, что самым первым колдовством, совершенным Герасимом после того, как он встал с больничной койки, было ее освобождение от клятвы.
- Ладно. - Блодияра порывисто вздохнула. - Опасности для жизни больше нет. Раз очнулся, то теперь ты сможешь восстанавливаться самостоятельно. Тут Эдера с тобой о чем-то серьезно поговорить хотела, так что я вас покидаю. - С этими словами она стремительно вышла из палатки.
- Гм… - Герасим перевел взгляд на успокоившуюся и присевшую на край кровати Эдеру. - Похоже, у меня появляется какая-то нехорошая традиция - вести с тобой важные разговоры, лежа на больничной койке. Надо сказать, мне она не очень нравится.
- Ты знаешь, мне тоже, - улыбнулась вампиресса.
- Так что ты хотела мне сказать такого важного? - продолжал Герасим. Самочувствие потихоньку улучшалось, он буквально всем телом ощущал, как его организм стремительно впитывает свободно разлитую энергию мира. "Э-э-э, да, похоже, у меня здорово повысилась скорость восстановления резерва", - мелькнула у него в голове оптимистическая мысль. Ну, хоть какой-то плюс… Додумать Герасим не успел, поскольку Эдера, тяжело вздохнув, произнесла:
- Я пришла проститься. Пока вы с остальными магами невесть чем занимались, командующий приказал готовиться к выступлению. Завтра утром экспедиционный корпус вторгнется на переправу Виверна. Воевода Дамирус - командир рыцарского авангарда. Я еду с ним.
- А как же раненые, кто недолечен? - удивленно спросил Герасим.
- Госпитальный городок остается здесь. - Мягким движением Эдера накрыла его кисть своей изящной ладонью. - Для его охраны выделен отряд лучников. Кроме того, твои друзья заявили, что, будучи студентами Академии, они не обязаны подчиняться приказам воеводы, и также останутся здесь. Будут дожидаться твоего выздоровления, чтобы потом всем вместе отправиться назад в О"Дельвайс. Мекден здраво рассудил, что отряда лучников, четверых полноценных и одного выздоравливающего мага будет более чем достаточно для охраны городка. Так что… Завтра мы выходим. Я иду вместе с Дамирусом, - без нужды добавила она. - Выступление завтра, сразу после восхода солнца. Думаю, ты будешь еще спать, и я решила, что лучше попрощаться заранее. Спасибо тебе за все! - Эдера порывисто наклонилась и поцеловала Герасима в щеку. - Я буду скучать по тебе, - не поворачиваясь к Герасиму лицом, произнесла она, идя к выходу. Высшей вампирессе, опытному и безжалостному воину-диверсанту совершенно не хотелось, чтобы ее лучший друг увидел алые полоски слез, протянувшиеся от ее глаз. Вампиры плачут кровью. Последний раз это было с ней давно… Очень давно… Когда величавая башня Замка ГрандФорт, подточенная многочисленными ударами светлых магов, медленно рушилась на землю, погребая под обломками ее боевых друзей…
- Я буду скучать по тебе, - эхом откликнулся Герасим ей в спину. - И буду очень ждать твоих писем!
- Я буду писать! И ждать твоих писем, - все так же не оборачиваясь, напряженным голосом произнесла девушка и быстро вышла из палатки…

Синяя борода — сказка Шарля Перро


Жила-была на свете прекрасная леди, и звали ее Гвиневра. И была она собой хороша, вот только характер не очень. Но при всем при этом владела несметными сокровищами. Были в ее владении дворцы, поместья, лесные угодья. Много золота и добра всякого - столовое серебро, винный погребок с бесценными напитками, да и другого всякого добра хватало. Вот только одно ее огорчало, давненько у нее не было мужа. И сидя за своим туалетным столиком, она разговаривала с зеркалом..
-Свет мой зеркальце, скажи, не пора ли мне замуж?
-Да, ваша светлость, пора. Не гоже такой красоте пропадать - отвечало ей зеркало. Оно всегда с ней соглашалось, такая вот у него судьба.
И решила Гвиневра – Выйду замуж! А за кого?- задумалась она. И несколько часов бродила она по дворцу, думая за кого же ей выйти замуж. И вот наконец-то ее осенила идея. Не далеко от ее владений жил лесник, тихий такой, угрюмый человек, не много не доверчивый, но вполне подходящая кандидатура.
Ну что ж быть посему! - Воскликнула Гвиневра и отправила к леснику сватов.
Лесника звали-Хорхен. Мнительный и угрюмый, он вырос в лесной глуши и с огромной неохотой общался со случайно забредшими к его хижине путниками, но сваты постучались к нему и завели свой разговор, расписали ему свою хозяйку. Правда он не много им не поверил, но все же задумался-не хорошо мужчине одному в лесу жить без хозяйки, а тут такая невеста, но что-то его смущало, слыхал он ,что мужья у нее были ,да вот, что с ними случалось никто не ведал.Ответа сватам он не дал,с тем они и уехали.
Вернулись они к Гвиневре и все рассказали, та подумала и решила очаровать его роскошью. Разослала она приглашения для знакомых его и ему персональное. Пригласила месяц погостить у нее ,посмотреть что да как .Съехались гости к ней во дворец и Хорхен с ними. И уж угощала она их всех , ублажала. Шутки, прибаутки, охота, вчера с душевными разговорами. Ездили по ее владениям, в общем хорошо провели время. Всем понравилось и леснику тоже. Забыл он что его в ней смущало. Задумался- неплохая невеста. И в скором времени сыграли они свадьбу.
Прошло пару недель и пришлось Гвиневре по делам отлучиться. Наказала она мужу отдыхать без нее ,веселиться, ни в чем себе не отказывать, друзей пригласить. Дала она ему все ключи, от всех домов и комнат, ,сундуков и маленький ключик. И сказала перед отъездом:
-Дорогой мой, все в вашем распоряжении. Пейте в волю, отдыхайте, все везде можете посмотреть, но ни при каких обстаятельствах не открывайте драгоценную шкатулку вот этим маленьким ключом.-С этим и уехала.
Хорхен освоился немного, друзей позвал. Хорошо проводил время. Но не давал покоя ему тот ключ от шкатулки. Помучался он немного и решил, что ничего не случиться, если он одним глазком взглянет на эту шкатулку .Обошел он владения в поисках шкатулки и в покоях жены увидел ее. Постоял ,подумал о наказе жены, но руки уже сами достали ключ и щелк, шкатулка раскрылась и только ключ остался в его руках. Заглянул лесник в шкатулку и ахнул, теперь он понял куда девались мужья Гвиневры и стало ему страшно за себя ,руки затряслись и ключ упал прямо в шкатулку .Не заметил Хорхен ,что в шкатулке была какая-то серебристая жидкость. Схватил ключ и дал деру, остановился он только перевести дух у покоев своей жены. Он посмотрел на ключ и увидел, что на нем серебристое пятнышко и стал его оттирать. Пятнышко было упрямым и оставалось на месте .И в этот момент Хорхен услышал топот копыт,это его жена вернулась….
-Здравствуй ,дорогой. Как я рада тебя видеть!Я специально вернулась побыстрей. Все ли у тебя хорошо?-Ласково спросила Гвиневра мужа. Хорхен старался всем видом показать, что все хорошо и как мог улыбался жене и рассказывал ,как он рад ,что она вернулась по раньше.
Гвиневра попросила мужа вернуть все ключи и он протянул ей все,кроме ключа от шкатулки.
-А где ключ от шкатулки?- Спросила она настойчиво.
-Ах ,я забыл его на террасе.
-Так неси его быстрей.
Хорхен бросился бежать со всех ног в сад и позвал своего любимого оленя и попросил его позвать на помощь и олень тут же кскакал.
Гвиневра выглянула в окно и воскликнула:
-Где же вы, идите быстрей. И лесник пошел к ней, опустив голову.Подойдя,он протянул ей ключ и она увидела пятнышко.
-Откуда здесь пятно?-сурово спросила она.Хорхен молчал.
-Теперь вы знаете,где мои мужья и отправитесь к ним.
-Могу я проститься с белым светом,с ясным солнышком? –спросил он
-Да ,конечно. Только по быстрей. И лесник отправился в сад, протянул руки к небу и сделал вид ,что прощается с ним. На самом деле он высматривал своего оленя, который пошел за помощью
-Вы скоро? Я не буду ждать вечно и спущусь за вами сама. -Гвиневра была в бешенстве от такой медлительности.
Да,да моя дорогая ,потерпите.- И вот прискакал олень и шепнул леснику, что помощь близка.
-Я уже иду, моя дорогая .И лесник не спеша пошел к покоям жены.
И шел он медленно, а она нервничала, торопила его. И вот он почти уже подошел к двери,как пришла помощь. И началась заварушка…..И почти не осталось тех, кто смог бы поведать, чем же закончилась эта история…..Продолжение следует…..

по мотивам известной школооперы
"давайте отрубим сусанину ногу"

однажды весенней прекрасной порой
магмар из пещеры к себе шёл домой
тут вдруг из неведа вылазит рука
и пагубой сверху кошмарит слегка

вот незадача! кто ж мог это быть?!
на форуме надо злодея пробить!
подлец обнаружен! Кручёный, зараза
на перехват силы брошены сразу

попался, родимый, двенашка всего!
на площадь тащите скорее его!
что будем с ним делать
как с ним теперерь быть
какую бы кару
ему присудить?

- давайте отрубим ему одну ногу!
- не надо, магмары, я ж гадил не много!
- тогда предлагаю доспехи сорвать
буяку вырезано

да что ж вы за звери, ведь был то не я,
по клаве ходила какай то свинья!
а может быть кошка, или хомяк
простите, ребята, в доме бардак!

давай изуверу его отдадим,
он вместо рабыни жить будет с ним!
отдайте путане, мне она ближе,
хотя одевается очень бесстыже...
вот это хитрец! ишь чего захотел!
а рожа не треснет за твой беспредел?

тащи к моряку - Веркирий сказал -
устроим ему кругосветку на прайм!
не надо такого нам чуда в рядах!
(дедок не любил видеть рожи в бинтах)

и вот бригантина на всех парусах
уносит из порта дурашку в трусах
вырезано
путана далече, а путь так далёк!

мораль этой басни - качаться всем можно
но если спалился, попал ты серьёзно.
моральных устоев держись хоть слегка,
не то покарает Шеары рука!

В тексте используются вульгарные отсылки к нетрадиционным отношениям. Суровый мир Фэо, мир магии и сражений, семейных ценностей и традиционной любви, далек от одобрения подобных вещей. Работа к конкурсу не допускается.

По следам эльфийской модерации. Пантера.

"Ночной дозор" Лукьяненко




Вечерело. В Хаир потихоньку подкрадывались сумерки. В доме старейшины неожиданно раздался стук в дверь.
- Кто там? Войдите. – старейшина устало потер переносицу.
Дверь отворилась и на пороге возник воевода города Гидвер.
-Чего так поздно? Или что-то случилось? Садись к столу в ногах правды нет.
- Тревожные вести от демонолога. – сразу перешел к делу Гидвер.
- Демоны лютуют?
- Хуже! Огрийские воины намеренно затягивают бой чтоб получить больше славы. Пока бой длится все наши защитные и усиляющие заклинания иссякают, и они выходят победителями. Им и слава, и почет, и богатства демонов. – сокрушенно ударил по столу Гидвер кулаком.
- Получил я письмо от старейшины Одельвайса. На наших воинов тоже жалоб не мало и обвинения схожи. Надо собрать совет Фео и решить, как быть. – Веркирий встал тем самым давая понять, что аудиенция закончена. – Пошли весть. Совет завтра в полдень.

На площади Дартронга не протолкнутся, по толпе перекатывается нестройный гул.
- Вы видели? Даже огрийская делегация прибыла!
- Интересно, что случилось?
- Наверно война будет?
- Али хворь какая гуляет?
- Ага еще скажи неведомый ковид нас постигнет! Не мели чушь!
- Тихо кажись решили.
- Идут, идут тихо всем.
Дверь жилища старейшины отворилась и весь совет высыпал на улицу к изнывающим от любопытства жителям Хаира.
- Кхм…- прочистил горло Веркирий и продолжил. - долго мы не могли прийти к всеобщему решению, но все-таки мы сумели договориться. За сим оглашаю договор всея Фео, именуемый «Доблестным Дозором». Чтоб сохранять равновесие во всеобщей борьбе с демонами и приспешниками хаоса, создается структура почетных стражей. Они будут следить за балансом в боях и именуем их Доблестный дозор Хаира и Доблестный дозор Огрия. Те, кто буду нарушать условия договора будут караться лишением доблести и наложением штрафов.
Толпа загудела с новой силой. Кто-то одобрял, кто-то не очень, но шумели все. А также злобно косились на огрийскую делегацию которая после оглашения двинулась во свояси.

Протрубил тревожный набат, оглашающий вторжение демонов в Дартронг. Со всех концов Фео воины ринулись в бой. Кипит кровопролитная битва, звучно гремит и лягает оружие. Но вдруг бой как будто начал затихать, воины начали двигаться как мухи в янтаре. Звук сраженья притих и лениво раздавался то тут, то там. Гневные окрики посыпались отовсюду:
- Да не тяни ты, чтоб Исполин тебя побрал!
- Благо ж сейчас сгорит! Что за нелюди?
- А причем тут собственно люди?
- Ну что вы начинаете? Нормально ж бились!
- Чтоб у тебя секиру хаоса оторвало вместе с руками!
- «солнышко», «зайчик», «радость моя» … (сложный непереводимый фольклор)
Неожиданно прямо посередине поля брани разверзся портал и из него выступили воины в сияющих мифриловых доспехах. Среди них находились и люди и магмары.
- Смотрите Доблестный дозор пожаловал! Сейчас кому-то не поздоровится!
Дозор одним своим видом внушали трепет, уж больно величественно они смотрелись с огромными, сверкающими мечами наголо.
- Всем выйти из блока! Работает Дозор! – рявкнул по-видимому самый старший из них. Всем своим видом показывая, что не собирается никого щадить ни своих, ни чужих. – Нарушители будут наказаны.
- Надеюсь старший Дозорный Хаира учтет, что виновники не только люди? – сказал нарочито громко старший Дозорный Огрия.
- Пощады не будет никому, все получат по заслугам. – строго отрезал Дозорный Хаира.
- Что будем оформлять? ...

Пы.Сы. от автора: конечно это только мечты))))

Колобок

-Слышь, мать, что-то не могу найти в твоём бардаке эту пыль!-- голос из подвала звучал раздражённо и вызывающе. -Ты сама когда видела ее последний раз?!
-Совсем дурак... -пробормотала под нос старуха и что есть сил выкрикнула,- лет 15 назад, когда еще глаза на месте были. Но он там, я чувствую его запах!

Гредея была женщиной преклонного возраста, попросту говоря, старухой. но сказать точно, сколько ей лет никто не мог. То ли, потому что не знали, то ли еще по каким-то причинам, а она всегда уходила от ответа на этот вопрос. И даже поговаривали, что странные и, порой страшные вещи происходили с теми,кто пытался разузнать эту самую страшную женскую тайну. Кто-то в реке утонет, кого-то Валдагор зарежет, а кто-то и просто сгинет, как будто и не было вовсе...

-Это она светится зелёным?- раздался опять раздражённый голос из подвала.
-Да, она,- ответила старуха.- Доставай всю ирод проклятый, все нервы мне вымотал!

Из дыры в полу появилась косматая седая голова с такой же неаккуратной седой бородой. Владельцем этой головы был невысокий мужичок, непонятного возраста. В этих краях его звали Лешим, иногда добавляя Фрог, что, как говорят, на заморском значило "маленький лягушонок".
Вслед за головой появились руки, держащие огромный стеклянный сосуд с широким горлом, светящийся слабым зеленоватым светом. Банку со стуком поставил на пол, на что старуха недовольно прошипела:

-Аккуратнее, жабий сын! Разобьешь!
Леший что-то пробормотал себе под нос, явно не желая скандалить.
Одним прыжком леший выпрыгнул из ямы, хотя глубина подвала была с него ростом и становилось совсем непонятно, сколько ему лет и кто он вообще такой. Закрыв за собой вход в подвал, Леший взял банку и прочитал: "Пыль фосфорита". Поднёс к стоящей у стола Гредее.
-Это всё? - спросил он спокойным и тихим голосом, не выпуская банку с порошком из рук. И если бы человек стоял чуть дальше, то он не услышал бы этих слов.
-Да.- так же спокойно и тихо ответила старуха.- Теперь точно всё.
Их диалог настолько отличался от происходившего минуту назад, что было ощущение, что разговаривали абсолютно разные люди.
-И как это произойдет?- так же тихо спросил косматый Фрог.
-Я не знаю, я этого никогда не делала,- с какой-то неуловимой грустью старуха ответила ему.

Леший поставил банку на стол, где уже лежало множество разных вещей: корни, склянки, порошки. Был жидкий металл, иномирные растения и их семена. Явно, планировалось что-то особенное.

-Ну, иди уже...- тихо и шепотом сказала Гредея.- Ты не должен этого видеть. Я тебя позову. Иди...

Леший с грустью и надеждой посмотрел в её сторону, развернулся и пошел к выходу из избы. Остановился на пороге взявшись за дверную ручку, сделанную из зуба какого-то животного. и, немного постояв, развернулся обратно.
-Ты уверена что так надо, что так получится?
-Иди, старый...
Фрог вышел из избы. В лесу вечерело. Июнь выдался дождливым в этих лесах и Мирроу не появлялось уже 2 недели.
Изба находилась на болоте, но было ли это болотом при другой погоде- сложно сказать. Дожди сделали свое дело.
Дул сильный ветер и, некогда сплошная облачность стала разрываться, показывая багровый свет от уходящего за горизонт светила. Леший подумал, что наверняка завтра будет ясный день. И тут в его мыслях промелькнуло: "А будет ли оно, "завтра"?" И тут же улыбнулся.

Он сел на старый пень и задумался... Мысли текли тихим спокойным потоком, как тёплый летний ветер после грозы. Он был спокоен, не смотря на то, что это был самый судьбоносный день в его жизни.
Где-то в чаще услышал медвежий рык
-Опять кого-то задрала, негодница...- в слух, и почему-то с удовольствием, пробормотал мужичок.- А что, и правильно. Нужен водопад- идите через Кряж. Нечего тут ходить...- даже поучительно пробормотал Фрог и хрипло хихикнул.

Его негу прервал глухой хлопок, звон стекла и крик Гредеи:
-Ст-а-а-а-рый!!!

Леший вскочил и на коротких ножках посеменил к входу в избу. Быстро распахнув дверь, ему в нос ударил резкий запах серы и первое, что он увидел- было разбитое окно. Дыра в окне была круглой формы,- такое же, как оставляют дети от неудачных игр с мячом.
- Не получилось?- запыханным голосом выдал Леший.- Ты цела? что случилось?
Его глаза метались по избе, как будто он что-то или кого-то искал.
Весь стол был усыпан осколками ведьминой посуды и ингридиентами для таинственного ритуала.

-Какую ртуть ты мне дал?- вопрос Гредеи был коротким и локоничным. Было видно, что она была здорова. Более того, её голос был молод и бодр и в нём ощущалось раздражение.
-В красном бутыле! Ту, которой забиты все твои сусеки и амбыры, которой ты расплачиваешься за куски мертвых тварей.
- Ну дурак он и есть дурак...- спокойно и обреченно сказала ведьма. -Иди теперь, лови, своего Чуугу...
Леший изменился в лице. казалось, он в мнгновение помолодел и стал выше ростом. Как восьмилетний ребенок он быстро захлопал своими расширенными глазами, рот растянулся в улыбке и, казалось, он вот-вот начнет прыгать от радости.
-Так всё таки получилось?!- на выдохе выдал он.
-Да ничего не получилось! Разве с тобой может что-то получиться?- брызнула старуха.- Чуть мир не извёл!
Старуха отвернулась и замолчала.
Леший медленно опустил руки. Лицо его приняло испуганный вид.
-Так что же... Так... Так как его... Почему? А кто же это...- взгляд Лешего медленно переместился на окно с зияющей дырой.
Старуха, как будто почувствовала, куда смотрит Фрог, тихо сказала:
-Получился не Чууга. Что-то другое. Такой же маленький, но не он. Смердит и кусается. Обозвал, а точнее, думал, что обозвал меня старой ведьмой и прыгнул туда,- она указала на окно.- Поторопись и найди его. Поторопись, иначе будет худо. Сердцем чую плохо. Иди... Иди уже!

Леший повернулся к выходу и резко открыл дверь. Под окном он увидел еле светящиеся следы от фосфорита, которым, вероятно, испачкалось то, что получилось и убежало.
Он вздохнул, посмотрел на небо. Ветер стих, Мирроу полность зашла за горизонт и на небе начали появляться первые звезды.
-Всё таки не будет завтра дождя...-какому-то невидимому спутнику сказал Фрог и пошлепал по болоту в сторону чащи.
********

Спустя несколько дней, то тут то там видели странный черный катящийся комок. Никто не знал, кто или что это. Известно лишь, что там, где его видели, исчезали местные обитатели: на Опушке света исчезли почти все медведи. На Кряже пропали волки и даже кретсы попрятались в норы недалеко от поселений людей.
Последний раз его видели возле Вертепа вершителей зла. Больше его никто не видел: может, он поселился где-то там, может, его нашел Фрог, а может, мудрые эльдивы нашли примение этому "чуду", полученному в результате неудачного ритуала. Правды не знает никто. Известно лишь, что Леший так и живет со своей слепой старухой в Дикой пуще и так же не рад случайно забредшим путникам.

Жила-была старушка. Рэй Брэдбери.

- Нет-нет, и слушать не буду. Ящик он припер. Совсем что-ли с ума сошел, Некромант? Шизок объелся до нестабильного состояния? Иди отсюда, не мешай: мне еще надо крылохват протестировать и машину для сбора снега перебрать, вообще знать не хочу ни про какие дурацкие затеи и холуям своим лысым скажи, чтобы убрали этот ящик из прихожей! Ишь, что удумали!
Некромант молча стоял, не двигаясь и слушал скрипучий голос Глобиуса, который трещал без умолку, ковыряя отверткой шуруп в крыле крылохвата.
- Ну вот, резьбу сорвал. Все из-за тебя! Не поспею теперь к сроку, а ведь скоро сдавать в работу готовый агрегат надо. Скорее бы лето, а то этот промозглый март уже все кости мне вывернул.
Некромант сел.
Его спутники с лысыми черепами продолжали неподвижно стоять в прихожей, вокруг принесенного ящика.
- Так вот на счет этого ящика, - сказал Глобиус. – Ты что думаешь, я не читал мировую литературу и не понимаю, к чему ты клонишь? Пришел сюда весь в черном и молчишь. Сейчас расскажешь мне чудесную историю о том, что я на самом деле помер, и тело мое нужно сдать в склеп. Сам тем временем свои эксперименты ставить будешь черные? Знаешь что, любезный, у меня на собственные эксперименты полно планов в голове и в склепе мне лежать недосуг!
Некромант смотрел на Глобиуса с жалостью – мол, утомился старичок.
- Ничего у тебя не выйдет, уходи. Я когда помру – сам к тебе приду и никаких ящиков не надо!
Некромант немного откинулся на спинку стула и попытался расслабиться. Заглохнет старик когда-нибудь? – казалось, думал он.
- Черта с два! Помер я, как же, ага. Я когда то такого монстра из частей сам сотворил – уж кое-что понимаю в смерти! Долго ты намерен тут сидеть, милейший?
- Да я пойду уже, Глобиус. А ящик оставлю. Дамирус попросил тебе принести его. Запчасти.
Некромант встал и направился к выходу, подавая знак своим спутникам следовать за ним.
Уже у самого выхода Некромант обернулся к Глобиусу, стоявшему с растерянным видом. – Ты, магистр, читай лучше справочники технические. Не надо Брэдбери, захвораешь на голову, не ровен час.

Золотая рыбка.

Сумерки медленно, но неумолимо предъявляли свои права, окрашивая окружающий мир в серые оттенки и постепенно сменяя дневной шум иными звуками.
Рыбак Виллис сидел на пороге своего дома и размышлял. Он уже давно собирался сделать одно важное предложение, предложение руки и сердца, и, кажется, сегодня время пришло. Дальше откладывать не имело смысла. Ну и пусть его избранница известная на всю округу красавица! Да не из простых, а ведунья знатная! Рыбак рыбаку тоже рознь! С этими мыслями Виллис отправился спать, твёрдо решив утром окончательно прояснить ситуацию.
Проснувшись утром и убедившись, что вчерашний настрой и смелость никуда не пропали, Виллис привёл себя в порядок и отправился на встречу с судьбой. Топая по дороге он весело насвистывал, радуясь замечательной погоде. Впрочем, август только начался и это тоже вселяло в рыбака оптимизм. Чем бы, не завершился его сегодняшний визит, жизнь на этом не заканчивается!
Марица открыла ему весьма быстро и выглядела при этом, как всегда великолепно, правда в глазах казалось, сверкали искорки чего-то необычного. Поприветствовав её Виллис хотел было выдать заготовленную речь, но губы словно обрели свою волю и вслед за языком начали хаотичное движение, произнося, вроде правильные слова, но совершенно не те. Ведунья некоторое время с улыбкой слушала, а потом ладошкой закрыла ему рот и произнесла:
-Знаю. Знаю, зачем ты здесь. Однако, перед тем, как дать ответ я хочу испытать тебя. Открылось мне, что можно в наших краях изловить рыбку золотую. Ты же рыбак, ну вот и займись. Принеси её мне, а как добудешь, мы продолжим наш разговор.
Много о рыбах всяческих знал рыбак, а слышал ещё больше, но вот про золотую рыбку первый раз довелось. Ну, деваться некуда и после раздумий решил обратиться он к ундине Маэлли. Если, кто и мог помочь, то только она.
Разыскал ундину и поведала она рыбаку, как, и, где можно рыбку волшебную изловить. Эх, целое повествование можно сложить, как рыбак с рыбкой этой намучился. Как от мошкары кусачей сачком отбивался, а потом за этой же мошкой для прокорма рыбки гонялся. Как на болото за жабами ходил и к ювелиру на поклон, чтобы тот для рыбки аквариум изготовил. Аквариум кстати пришлось делать из алмазов самых настоящих! Однако справился и при штанах своих даже вроде остался..
Рыбка действительно была необычная, ибо росла она не по дням, а по часам! Бывало, проглотит очередную порцию мух и сразу изменяется. Становится крупнее и красивее. Быстро росла рыбка, скоро уже наступит время невесте нести. С этими мыслями поместил рыбак очередную порцию мошкары в аквариум. Проглотила её рыбка и изменилась пожалуй окончательно. Сделала круг по аквариуму, как бы осматриваясь, а затем всплыла, голову из воды выставила и обратилась к рыбаку на магмарском наречии. Попросила рыбка выпустить её в глубокое синее море, так как тесно ей очень в аквариуме, пообещав исполнить три любые его желания, и не смог рыбак добродушный отказать. Отпустил он рыбку прямо в округе Вурдалии, под удивлёнными взглядами проходивших мимо магмаров, а о желаниях и не задумался даже.
(Ну, далее я думаю всё вы поняли. Принёс Виллис суженой своей аквариум пустой и рассказал всё как есть. Ну а раз у нас пародия, то… )
Эх Виллис дорогой ты мой, неужели ты так ничего и не понял? Ведь на самом деле не нужно мне ничего из того, что у рыбки через тебя попросила бы. Да и представляла я примерно, чем всё это дело с рыбкой закончится. Тут ведь от тебя всё зависело. Одним лишь своим желанием, для себя попросив у рыбки, мог ты полностью изменить всю эту историю. Но об этом ни разу и не помыслил ты! Ну разве могу отказать я в просьбе столь важной? Конечно же за тебя я выйду! Ну а всё потребное в жизни мы сами организуем!.
П.С это сказка! И у неё должен быть хороший конец)

Художественный фильм – «Третий лишний», (Джон и Тед - плюшевый медведь)

Ярко светила луна, порывы ветра теребили деревья, шелестела листва. Под этот шелест Дамирус заснул. В последнее время Дамирус привык летом спасть
под вековым дубом, веря в красивую легенду, что мощь дуба придаст ему силы и способствует заживлению многочисленных ран полученных в боях. Чуть – чуть похрапывая, годы брали своё,и снились ему его детские годы. Его детство проходило в школе для юных воинов. Родителей у него не было, и мать и отец погибли при пожаре. Захватчики в одном из набегов захватили селение Баурвилл и сожгли его полностью, так в огне и погибли родители Дамируса.
В школе он особо ни с кем не дружил и был замкнут, после гибели родителей и когда на день рождения директор школы подарил ему плюшевого волдагора – он был счастлив, наконец, то нашел друга, хоть и игрушечного – есть с кем пообщаться. Однажды гуляя по саду школы, взгляд его поднялся к небесам, то, что он увидел, было непостижимо. Два дракона яростно бились в жестокой схватке, не за жизнь, а за власть над миром ФЭО. Один дракон в небе – это одно желание, а два, что редко можно увидеть – это два желания, которые можно загадать и они обязательно должны сбыться. Первое желание, которое он загадал, было - стать великим воином, а второе, что бы ожил его игрушечный друг волдагор и они смогли бы общаться. Воином он пока не стал, но вот второе желание начало сбываться. Плюшевый волдагор выпал из его рук и стремительно помчался по лужайке, а в голове вдруг возник вопрос: «назови меня, дай мне имя Дамирус». Откуда в голове могла возникнуть эта мысль. Дамирус сначала не понял этого, потом сообразил, что эта мысль исходила от его плюшевого друга. Это же телепатия подумал Дамирус, разговаривать голосом людей он, конечно, не может, а вот с помощью телепатии мы можем общаться. Назову я тебя Стрим, подумал Дамирус, шибко быстро ты бегаешь. Он посмотрел на друга, тот в это время радостно запрыгал и повилял хвостом как собачонка. Дамирус понял, это имя пришлось по душе волдагору. Стрим рос не по дням, а по часам, видно гены игрушки и живого существа дали такое мощное развитие. Да и Дамирус к тому времени подрос и возмужал, в какой - то степени благодаря своему другу. Стрим с утра стягивал одеяло с кровати и заставлял Дамируса бегать по утрам, а затем идти на тренажеры. В свои двадцать лет Дамирус закончил школу, и состоялся как зрелый воин в звании героя. Далее десяток лет походов и боёв, вместе со своим другом Стримом, который не раз вытаскивал израненного Дамируса с полей битв. Шли годы, ему стукнуло уже 30 лет, и однажды, когда великая Шеара призвала его к себе, он особо не удивился. Богиня сказала ему, что долго следила за его жизнью и делами, и лучшей кандидатуры она не видит. Шеара предложила Дамирусу возглавить войско людское и стать воеводой, Дамирус дал согласие. Так сбылась и первая мечта, которую он загадал при битве двух драконов, он стал великим воином – Воеводой Дамирусом. И сейчас во сне прокручивая весь свой жизненный путь, он не сожалел ни о чём. Воевода официально так и не женился, Единственная подруга сердца была у него под именем – слуга рода людского, её он и любил больше жизни. Его друг Стрим погиб в одном из боёв, сраженный вражеской стрелой, но Дамирус не был одинок, за ним стояло всё войско людское. Лучи восходящего солнца коснулись лица Дамируса, и он проснулся. Где-то вдали радовались сверчки наступлению нового дня. Просыпайся мир ФЭО.

Дочь-семилетка
Русская народная сказка

В мире Фео люди живут дружно. Кто землю пашет, кто из-за морей дальних товары диковинные привозит, кто живность выращивает. Бывает в трактире на веселе драку затеют, помашут кулаками, да мирятся сами. В целом народ дружный и добродетельный. Но приключилась однажды история такая.
Проходит в главном городе ярмарка диковинная. На ярмарку ту все собираются и купцы, и моряки, и воины, и люд простой. Вот так одной дорогой встретились барин Вольдемар с тяжело гружеными возами и крестьянин Ихван.
Не было у крестьянина ни возов, ни тюков, так, две жалкие котомки с травами да снедью. Не богато жил Ихван, да счастливо. Жена у Ихвана умница и красавица и дочка-малышка семи лет отроду.
Барин же зажиточный, вел почти целый караван из пяти телег, тяжело груженный редкими товарами.
Ехали мирно, Вольдемар спрашивал, как нынче урожай ишмойи. Отвечал крестьянин – хорошо, лето удалось не засушливое и на зиму еды хватит всей семье, вот даже на ярмарку нашлось, что привезти.
Держали они бы путь и дальше, но приключилось одним утром то ли счастье, то ли несчастье. У крестьянина тигрица ночью принесла котенка, а котенок неугомонный и заполз под телегу барина.
Крестьянин встает и говорит:
- Вставай Вольдемар! Моя тигрица котенка принесла!
А барин тому отвечает:
- Кабы твоя тигрица принесла, котенок подле нее и был бы!
Поспорили он жутко, почти до драки дошло. Спорили весь день, к вечеру решили к мудрецу отправиться – он их по праву рассудит.
Рассказали Вольдемар и Ихван свою историю мудрецу Панеонику, каждый как сам видел дело.
Панеоник покачал головой и сказал:
- Вот вам господа четыре загадки: Что на свете сильнее и быстрее всего? Что на свете жирнее всего? Что всего мягче? И что всего милее? - ответ дайте как последняя песчинка часов на дно упадет.
Переглянулись Ихван с Вольдемаром, да делать нечего, сели думать.
- И так. Отвечайте на первую загадку Вольдемар, вам слово. – нарушил тишину мудрец.
- Что же может быть быстрее и сильнее Луанского тигра? Думаю ничего. Мой ответ – Луанский тигр.
- Хорошо. – ответил Панеоник. – Ваш ответ Ихван.
- Эх мудрец, доча моя всегда говорила, что ветер такой быстрый, что за ним не угнаться. А если разозлиться – ничего в силе его не выстоит. Мой ответ – ветер. – тихо сказал Ихван.
Покачал головой мудрец, посмотрел на обоих.
- Ответ на вторую загадку каков?
- Всякий знает, нет ничего жирнее хорошего хряка, зажаренного к ужину! – весело ответил Вольдемар.
Ихван вдохнул и сказал:
- Жирнее всего земля, доча всегда приговаривала «какая же земличка у нас жирненькая, да добротная, урожая даст – на всю зиму хватит».
- Хорошо, трется загадка. – уже с интересом проговорил Панеоник.
- А мягче всего перина, мудрец. Кто же из нас не знает как хорошо поле обеда полежать на воздушном пухе птенцов гур. – ответил Вольдемар.
- Мягче всего ладонь, как не ложишься на ночлег, всяко ладонь под голову кладешь. Доча спать ложится, я ей сказки читаю, она ладонь под голову положит и засыпает спокойно. – ответил Ихван.
- И последняя загадка. – проговорил Панеоник.
- Это совсем легко! Что же может быть милее чистых хором – ничего! – ответил Вольдемар.
- Нет ничего милее сна, мудрец. После дня на поле, воздуха свежего, водицы ключевой, сон и будет мой ответ. – дал последний ответ Ихван.
Панеоник покачал головой, задумался. Минут десять молчал и наконец вымолвил:
- Иван, дочь твоя мудра не по годам. А ты Вольдемар, конечно, прав, но ответы твои не верны.
Присудил мудрец тигренка Ихвану, а дочку его, как постарше стала, взялся обучать. Ни на секунду не пожалел о решении. Дочка Ивана выросла умницей и красавицей, замуж пока не торопится – читает много, да отцу с матерью помогает.

— Это была проверка, — хихикнула Шеара, подойдя совсем близко к Хранителю Шоду, — никогда и никому не верьте! Никогда и никому, и в особенности тем, кто могущественнее вас. Знайте, правду говорят только враги! Это я вам точно говорю. Садитесь, гордый мужчина! — Шеара сорвала плащ с Хранителя Шоду, и он снова оказался сидящим во всей красе на постели Богини.
— Итак, Хранитель Шоду, — смягчив голос продолжала Шеара, — я отвечу правдиво на один ваш вопрос. Что хотите знать в обмен на то, что правили мой бал обнаженным? Какова цена вашему зацелованному колену? Задавайте вопрос, не мешкайте, ибо предлагаю я.

Желудок Хранителя Шоду издал предательское урчание. Он хотел мяса, но мог просить лишь ответа на вопрос. Хранитель Шоду проглотил слюну и понял, что на голодный желудок не приходит нужных мыслей.
— Ну, что же Вы, задавайте свой вопрос! – не унималась Шеара, — я знаю, фантазия у вас бурная. Так пришпорьте же её! Как вы, мужчины, обычно это делаете? Ну-с?
Дух у Хранителя Шоду перехватило, и он уж был готов задать вопрос, который всплыл из глубин сознания, как вдруг весь зарумянился, заерзал, и, обратив пылающие глаза в сторону Шеары, проговорил:
— Только один вопрос?
— Один вопрос, мой рыцарь, вы обязаны задать один вопрос, — отвечала Шеара, неоднозначно улыбаясь, — требуйте ответа на вопрос!
Как же выразительно Шеара подчеркнула фразу «один вопрос»! Хранитель Шоду вздохнул, осознав, что просить мяса не стоит, и скороговоркой пробормотал:
— Я хочу знать, как сделать так, чтобы один участник турнира все же смог одержать победу!
Эрифариус, незаметно подглядывающий в окна второго этажа замка Шеары, громко икнул и закатил глаза.
— Учитывая то, — начала Шеара, покачав головой, — что возможность получения вами взятки от этого слабака совершенно исключается, ведь это ни в коей мере не вяжется с вашим гордым статусом и чувством достоинства, я даже не знаю, как быть! Остается только лишить тех, кто бицепс бедра не прокачал, права участия в турнирах!
— О чем вы, богиня? – удивился Хранитель Шоду, делая вид, что не понимает замешательства Шеары.
— Полностью поддерживаю вашу точку зрения, богиня, — вмешался в разговор Эрифариус, — Запретить и сжечь! – Эрифариус харкнул пламенем в сторону турнирной площади.
— Я о милосердии говорю, — объяснила Шеара, не спуская глаз с Хранителя Шоду. – О коварном милосердии, которое знает потаенные запретные дороги.
— И я о том же! – прорычал Эрифариус, на всякий случай присев под окном пониже и пригнув голову.
— Пшёл вон! — Велела ему Шеара, и, обратив взор к Хранителю Шоду, спросила: — Вы, похоже, человек высокоморальный и добрый?
— Еще чего?! — Возмутился Хранитель Шоду, — я знаю, что могу быть с вами честным и честно скажу: я весьма легкомысленный и безразличный. А об участнике турниров спрашиваю, только потому, что имел неосторожность обещать ему, что всё возможно. Да вот только ему уже в сотый раз не хватило самой малости. Так уж выходит.
— А, — сказала Шеара, — это мне понятно.
— Так вы ответите, как ему помочь? — тихо спросил Хранитель Шоду.
— Нет, — твердо отрезала Шеара, — дело в том, мой бесценный рыцарь, что я не уполномочена решать такие вопросы. Сами думайте, как помочь этому участнику турниров!
— А как же ответ на вопрос? – обиженно прикрываясь плащом уточнил Хранитель Шоду.
— Никогда и никому не верьте! Никогда и никому, и в особенности тем, кто могущественнее вас, — засмеялась Шеара, покидая комнату.

Книга: «Русалочка» Disney

Много развлечений у жителей ФЭО, есть среди них и игра в истории или сны интересные.
Собрались одним вечером Русалка Сорена, Алхимик Калиостро и Рыцарь Берц:
- Такой презабавный сон мне приснился! - начала Сорена. – Будто живу я в замке на дне морском, папа мой – царь, а я принцесса. Есть у меня сестры и братья, друзей много и вроде все было бы хорошо, но влюбилась я в принца, да не простого, а человеческого. Однажды плавая с друзьями, увидела его на палубе корабля и влюбилась. Да так сильно, что ни вдохнуть, прямо настоящей любовью. Самое забавное, что принцем был ты Берц.
Недолго думая, я пошла к папе, но он строго настрого запретил даже думать о том, чтобы превратиться в человека. Но я не остановилась. Нашла алхимика, им, кстати оказался ты – Калиостро, только ты был с ногами как у гурральдия корра! Ты сказал, что сможешь дать мне ноги, но взамен я должна отдать свой голос, а колдовство будет действовать до заката третьего дня. Если на закате третьего дня принц меня поцелует, то я останусь человеком. Но если нет – я буду полностью принадлежать алхимику. Я согласилась.
После какого-то непонятного зелья я оказалась на берегу, радом с замком принца. Вокруг было очень красиво, пели птицы и у меня были ноги! Ноги, вы представляете?! Но я не могла говорить. Я помнила, что мой голос был заточен в волшебную раковину, которая осталась у Калиостро.
Пока я барахталась и пыталась понять, как же передвигаться по суши и без хвоста, ко мне подошел принц. Он был озадачен тем, что я так барахталась и помог мне. Привел меня в замок – там было очень интересно. Все время мы проводили вместе, но поцелуя так и не было.
На третий день случилось то, чего я не ожидала. В замке появилась странная девушка. Сразу стало понятно, что принц влюбился в нее без памяти. Я была в шоке, я не знала, что делать. В этот день была назначена прогулка на корабле принца. Мы поплыли втроем. Тихо гуляя по кораблю и думая о том, что моя жизнь теперь будет принадлежать алхимику, я заглянула в каюту той девушки и увидела, что она причесывает волосы, а в зеркале отражается алхимик! Я была в ярости, поняла, что эта девушка всего лишь зелье и уловка. Я решила бороться. У меня осталось мало времени, дело шло к закату. Я побежала в каюту принца и жестами пыталась объяснить, что происходит, но у меня не получилось.
Все вышли любоваться закатом. Я наблюдала как с последними лучами солнца заканчивается и моя жизнь. Обида и злость овладели мной, и я кинулась в драку. Сорвала с шеи алхимика раковину и разбила ее. В секунду голос ко мне вернулся. Принц очнулся от чар. Я стала рассказываться, что со мной произошло. Принц все понял и хотел меня поцеловать, но было уже поздно. Последний луч солнца скрылся за горизонтом. Ноги превратились в хвост, а девушка обернулась и превратилась в алхимика. Не успела я оглянуться, а алхимик тащил меня на дно. Принц нырнул за нами. Гарпуном проткнул алхимика, но я была уже русалкой.
Я вернулась домой в подводный замок и несколько дней грустила, выплывая на мель пела у замка принца. В один из таких дней меня застал папа. Вышло так, что он понял, что происходит и подарил мне ноги! Я была счастлива.
А дальше все было просто чудесно – жизнь в замке, свадьба… А потом я проснулась.
- Представляете! Приснится же такое! Когда проснулась, я хохотала несколько часов и как же хорошо, что вы не они, а я все еще русалка! – закончила свой рассказ Сорена.
- Да Сорена! Ну и сны у тебя! Любой сказочник позавидует! —сказал Берц.
- И не говори Берц – сквозь смех проговорил Калиостро – со щупальцами, как у гурральдия! Ну ты даешь!
- Отличный вышел рассказ и вечер. Спасибо тебе Сорена! Завтра рассказывать буду я – поднимаясь сказал Берц.
- До завтра друзья – ответил Калиостро, и друзья разошлись по домам.

Глава I, в которой мы знакомимся с Винни-Пухом и несколькими подозрительными пчёлами.

Давным-давно или недавно, жил в одном мире Фэо барин Вольдемар. Он был купцом и очень любил торговать. Кроме того мечтал стать самым известным актером. Поэтому часто бормотал какие-то монологи и песенки вслух:



Если конечно не стражи. Напевая, он увидел на полянке двух воров и начал рассуждать. – Если это бандиты, что они закапывают? Наверно клад. А зачем они закапывают клад? Для того чтобы я его забрал. Вольдемар продолжал наблюдать издалека и когда они ушли, он подошел к месту предполагаемого клада. Начал напевать:



Покопав чуть, Вольдемар решил идти за помощью к другу Катипуту, так как в любой момент могли прийти воры и выкопать свой клад и тем более не хотел быть самим закопаным.
Здравствуй Катипут! – Доброе утро Вольдемар! – Иду я тут и подумал, у тебя как раз был воздушный шар. – А зачем он тебе? – удивился Катипут. – Забрать клад, чтобы улететь от грабителей. Только вот что, нацепи мне повязку на глаз, вроде я грабитель и сам одень. У тебя вид криминальной наружности тебе больше поверят.

На том они и решили идти выкапывать клад. Долго ль коротко ль пришли на полянку. – Да Катипут у тебя есть лопата? – Есть – ответил Катипут. – Неси ее скорей. Катипут принес лопату и начал копать. – Слушай внимательно, если грабители прейдут, бей меня по голове лопатой, - сказал Вольдемар. – Но если я тебя ударю, ты же испортишься. – Ничего заживет – и барии запел:



Зашуршали кусты. – БАМ! Катипут с размаху дал лопатой по голове Вольдемара, тот упал без сознания. Из кустов выпорхнул мотылек. – Рассказывай, что случилось, - Вольдемар держался за голову. – Ну их с десяток, все с топорами, они меня за своего и приняли. Сказал им, что должника грохнул, вот закапываю. – Молодец! БАМ! Барин упал как подкошенный, теперь выпорхнула птица с ветки. Опять барин очнулся и в глазах двоится. – Катипут, что опять? – Да их двадцать пришло, сказали, если клад кто тронет, четвертуют.

Выкопали они огромный сундук и… раздался шорох. Вольдемар успел перехватить лопату. – Улетаем на шаре. Они привязали сундук и сами вцепились в шар. Отлетев на достаточное расстояние, они лопатой проткнули летающий аппарат и шмякнулись об землю. Раскрыв сундук из него вылез мертвец и погнался за кладоискателями, но не догнал.

- Ты знаешь Катипут, я понял, это неправильные грабители и они закапывают неправильный клад! По этому сказке конец. – Хорошо, что сказке конец, а не нам, - сказал Катипут.

Вне конкурса

Комедия «Базар жоқ, Мексика» (фильм, 2020).

НЕТ БАЗАРА, ВУРДАЛИЯ!

***

Если вы думаете, что в поселении Клесвы не изобрели смартфонов, то ошибаетесь, они есть, но связь плохая, и чтобы поговорить с О`Дельвайсом, надо забраться на крышу, а чтобы поговорить с другой страной, то надо еще подняться на цыпочки и кричать так, чтобы в ушах заложило. Поэтому Эрлан, местный лекарь, балансируя у водосточного желоба, кричал в прохладу утра: «Милая! Что? Когда ты возвращаешься домой? Что?» … Он сорвался на высокой ноте, падая и сметая черепицу, переполошив кур и гусей, которые важно расхаживали по двору.

— Эрлан! Ты чего там расселся? С крыльца не дозвонишься даже до Буймановой слободы! С крыши слышно лучше! – привлеченный шумом, проявил заботу сосед Эрлана, Олжас.

— Айгерим замуж выходит…

— Давно пора! Ты все-таки сделал ей предложение?

— Нет, не успел. Она выходит замуж в Вурдалии за магмара. Сказала, что не хочет всю жизнь месить грязь вокруг свиней, но у меня даже нет свиней!

— Нет, но ты же ловил их для Пиренея?

— Да, но он меня попросил, не мог же я не помочь уважаемому человеку?.. Надо ехать в Вурдалию. Найду Айгерим, украду со свадьбы и привезу домой.

— Правильно, поедем, украдем. А ты знаешь где она?

— Нет, но сколько той Вурдалии! Обойду всю, найду.

— Базар жок, едем в Вурдалию! У меня дядя в Дартронге живет. Он там важная персона, и за отель не надо платить - у дяди Шеймуса огромное поместье в центре.

***

Два хума, натянувших до подбородков сомбреро, шагали по направлению к Дартронгу, громыхая чемоданами по выжженой Мирроу дороге.

— О! Это дом дяди Шеймуса! Мне тетя показывала рисунки. Хорошо устроился! – Олжас расплылся в счастливой улыбке и, бросив чемодан, развел широко руки. – Дядя Шеймус! Как ты узнал, что я приехал?

Навстречу летел хум в дурацком колпаке:
— Бежим!

Инстинкт самосохранения включился мгновенно, и по направлению к порту неслись на огромной скорости уже три хума, оставляя за спинами два чемодана, иллюзии и топот настигающей погони.

***

Портовый трактир «В глотке Гурральдия» был уютным. Дядя Шеймус произнес слова по-магмарски, которые, по его заверению, открывали перед ним все двери в Вурдалии: «Ox Gememeah E Do Efre Asge Asgea»! В ответ услышал: «О, вы смелые люди, раз признаетесь в таком при магмарах! Обед за счет заведения!» И вот уже весельчак Шеймус, Олжас и Эрлан, потягивая шиз-пиво, обсуждали насущные проблемы.

— Дядя, ты же писал, что у тебя есть слуги, дом и тебя все уважают?

— Не писать же, что я тут шутом работаю на ярмарочной площади и каждый магмар в меня может кинуть камень?

— А почему не вернулся домой?

— Да как тебе сказать… мы тут бизнес делали с местными парнями, но не повезло. Еще лет двадцать надо бренчать на лютне и развлекать скучающих магмаров, чтобы вернуть все, что я одолжил.

— Олжас, я вот сейчас подумал: мы всегда говорим на двух языках, на клесвском и хумском через слово, - задумчиво произнес Эрлан.

— Да, мы в Клесве так привыкли, никому это не мешает, кроме переводчиков. Если переводить с клесвского, то те, кто не понимает хумский, чувствуют себя болванами, и наоборот. А если переводить и с клевского, и с хумского, то магмары, например, не поймут, что мы говорим на двух языках и мешаем слова. А ты это к чему спросил?

— Да подумал, если бы в Фэо был кинематограф, то про нас бы могли снять фильм, и мы бы тогда выиграли «Оскар», и пришлось бы половину текста пустить субтитрами, а вторую дублировать, потому что мало кто понимает клесвский, и не все знают хумский.

— Нет… - сказал Шеймус.

— Что нет? – вместе спросили Эрлан и Олжас. – Думаешь, что в Фэо не может быть кинематографа?

— Нет, кинематограф в Фэо может быть, а вот «Оскар» нам бы не дали.

— Почему?

— Потому что у нас неправильно распределены главные роли. Для «Оскара» кто-то из нас троих должен быть толстым магмаром-неудачником, кто-то – тупым хумом…

— С тупыми хумами у нас проблем нет, - вздохнул Эрлан.

— А третьим должен быть флаундин.

— Почему флаундин?

— Вот ты любишь Айгерим, у меня есть жена, правда, я забыл, как она выглядит, а Олжас за любой юбкой готов увиваться, даже за магмарской…

— И что?

— А ты видел когда-нибудь, чтобы флаундин увивался за юбками? Нет, я поставлю вопрос по-другому: ты когда-нибудь видел флаундинок?

— Нет.

— Вот и я говорю: для толерантности один из нас должен быть флаундином, чтобы получить «Оскар».

Тут подошла официантка. Под ее смуглым загаром просматривалось лицо красивой хумочки. И Эрлан спросил, показывая портрет любимой девушки:

— Ты не встречала этой девушки в Вурдалии?

— Встречала. Сегодня она в нашем трактире замуж будет выходить.

Все трое хумов выскочили из-за стола и начали обнимать и целовать официантку.

***

Вечер склонился над Вурдалией. Звезды тихо качались на рожках месяца. В трактире играла веселая музыка, а у бара стояла красавица-невеста рядом со счастливым женихом, слушая, как обрядник Рубаду монотонно бубнил:

— Если у кого-то есть возражения против этого брака, то скажите об этом сейчас или замолчите навек.

— Есть! Есть возражения!

Это кричал Эрлан. Гости в трактире замерли от неожиданности, а молодой хум подошел к Айгерим, взял за руку, и, нежно глядя в глаза, сказал:
— Я чуть не умер, пока ехал на корабле в Вурдалию, потом нас чуть не убили кредиторы дяди Шеймуса, потом я чуть не свалился с моста в лавовую реку… Знаешь почему?

— Почему? – как завороженная, прошептала девушка.

— Все только для того, чтобы сказать, что я тебя не люблю, и всю жизнь искал одну единственную.

Эрлан откинул руку бывшей возлюбленной, повернулся к официантке и спросил:
— Как тебя зовут?

— Лаура.

— Лаура, будешь моей женой? У меня нет свиней, но есть гуси и куры, а еще я останусь навсегда неудачником, хотя толстым магмаром не буду, и «Оскар» нам не дадут…

Они нашли друг друга, и для них двоих исчез целый мир… исчез бы, если бы не шум, ворвавшийся в эту романтическую сцену: у выхода из трактира магмары били дядю Шеймуса.

— Бежим! – еле шевеля разбитыми губами, прошепелявил дядя.

И уже по направлению к порту Вурдалии неслись три хума и одна хумочка, оставляя за спинами удивленных магмаров и игуаронов…

***

В Клесве все так же гомонили гуси, пререкаясь с курами. Под развесистой грушей за накрытым столом сидели Шеймус, Эрлан, Олжас и Лаура. Толстяк возмущенно кричал:

— Я сказал, как всегда, Ox Gememeah E Do Efre Asge Asgea!

— Дядя Шеймус, это означает: «Мы флаундины и мы любим друг друга», а ты что думал это значит? – улыбаясь, сказала Лаура.

— Это всегда означало халяву…

Веселый смех долго катился над ночной тишиной, растревожив огни в окнах домов.

«…Вставьте шплинт А в гнездо Б…»

Айзек Азимов

Всё началось около года назад, когда капитан судна торговой экспедиции, стремясь уйти от надвигавшегося шторма, отклонился намного южнее привычного маршрута и совершил сенсационное открытие — остров с неизвестной науки флорой и полным отсутствием фауны. Гильдия мастеров заключила с барином Вольдемаром взаимовыгодное соглашение, результатом которого стала научная экспедиция, в которую были направлены травник и алхимик.

Поначалу Фоглио и Калиостро были в восторге от открывшихся перед ними возможностями, но ровно до того момента, когда им пришлось столкнуться с суровой реальностью: поскольку финансирование экспедиции не предполагало постройку стационарного портала для связи со столицей, приходилось действовать по старинке, перевозя все необходимые грузы на зафрахтованной для этих целей шхуне. Но место в трюмах «Солго» было строго регламентировано: все заказы были компактно уложены в небольшие ящики, а потому необходимое для работы оборудование приходило в виде разобранных деталей, инструментов и инструкций по сборке. Мастерам приходилось справляться собственными силами, и, мягко говоря, выходило у них не очень. Постоянно что-то ломалось, разваливалось, протекало.

— В последнее время, коллега, я всё больше склоняюсь к тому, что мы с вами совершили огромную ошибку, дав согласие на участие в этой, прости Богиня, авантюре, — с горечью сказал алхимик Калиостро, глядя на погребённые под обломками рухнувшей на стол полки результаты многомесячных исследований.
— По крайней мере, вас не задело, — заметил травник Фоглио, машинально прикасаясь к собственной, обмотанной бинтами, голове, — в отличие от меня.

Калиостро лишь тяжело вздохнул, признавая его правоту. Да, разбитые колбы и реторты были ценными, но травник, на которого упал фрагмент теплицы, пострадал куда серьёзнее.

— Хотелось бы мне знать, — возмущённо сказал Фоглио, потрясая ворохом пергаментов, — какой косолапый пхадд писал эти инструкции? Мы строго следуем им, но… — он махнул рукой и выругался.
— С этим что-то надо делать, — не стал спорить алхимик. — Напишем письмо в столицу.

Фоглио составил текст, старательно перечислив все жалобы и претензии. Калиостро прочёл его, вычеркнув особо острые моменты и добавив пару своих предложений. Плод совместного творчества был ещё трижды отредактирован и переписан набело. На следующий день оба мастера провожали взглядом улетающего в направлении Огрия почтового голубя.

— Вряд ли они что-то смогут сделать, — сказал травник, когда птица скрылась из виду. — Бюджет Гильдии не велик. А у Вольдемара даже обрезков лент для букетов не допросишься, хотя они ему особо и не нужны.
— Не стоит настраиваться на худшее, — попытался приободрить напарника Калиостро, в глубине души соглашаясь с его предположением.

Но пессимистичный настрой мастеров не оправдался: к их проблемам отнеслись с пониманием.

— Магистр Глобиус сконструировал для нас механического сборщика, который будет доставлен на остров ближайшим рейсом, — Калиостро оторвался от чтения и посмотрел на Фоглио. — Кажется, сработало, — он позволил себе усмехнуться.
— Ура! — воскликнул травник и пустился в пляс.

И вот настал долгожданный день. Мастера стояли на берегу с нетерпением ожидая, когда матросы извлекут из недр трюма заветный ящик, и, погрузив в шлюпку, доставят к ним.

— Для начала пусть починит крышу дома, — сказал Фоглио. — Последнюю неделю дожди льют каждодневно и мне надоело просыпаться от того, что мою постель заливает водой. И, вообще, нужно будет составить список того, что следует привести в порядок в первую очередь.
— Согласен, — не стал спорить алхимик. — Теперь всё будет хорошо, — добавил он, довольно потирая руки, — ни что не станет отвлекать нас от исследований.

Тем временем вожделенный груз был вытащен на песок.

— Момент истины! — торжественно произнёс Калиостро, срывая замок и раскрывая ящик.

Внутри находилось около сотни коробок с деталями… и кипа пергаментных листов, изрядно подпорченных морской водой.

Шарль Пьерро "Красная шапочка"

В одном замечательном городе Дартронге жила девушка, фея, и звали ее Леолина. Она готовила всегда очень вкусные и свежие пирожки и даже трактирщик Гливенс завидовал тому, сколько народу забегает к Фее по утрам за пирогами. И вот как то солнечным теплым днем, решила Леолина навестить своего дедушку гнома Серафима. Гном жил далеко, где-то в Заброшенных рудниках и фея никогда еще не ходила к нему одна. Но это не испугало смелую девушку и с самого восхода Мирроу, она собрала корзинку вкусных пирожков и свежих ягод вкусники и отправилась в путь. А чтобы не заблудиться девушка взяла с собой компас. Идёт Леолина по тропинке, то к мудрецу Флавию в гости заглянет, поздоровается, то к Бонне Бените, маленьких питомцев покормить поможет.
Вот вышла Фея от Бениты, смотрить до округа с портом рукой подать, а там немного и дом дедушки. И тут из кустов выскочил пёс- демон:
- Фея, куда ты идёшь?
Леолина знала, что демоны около округа не нападут, бояться они воинов магмарских, храбрых. Поэтому не испугалась и завела разговор:
- К дедушке гному я иду! Пирожки вкусные несу. А живёт мой дедушка далеко, идти к нему в рудники нелегко.
Пёс-демон хитро прищурился: "Ага, подумал он, кажется сегодня у меня будет вкусный и сытный ужин, надо только девчонку как-то задержать."
- А я тут намедни в округе слышал, что трактирщик хотел тебя видеть, да и монаху помощь нужна была.
- Спасибо, обязательно загляну к ним по пути, - пообещала Фея и отправилась в трактир к Гливенсу.
А пес-демон помчался к домику гнома, в надежде опередить ее на несколько часов. Ни девушка, ни пёс не заметили совершенно голого магмара- воина в соседних кустах, который залез туда, когда услышал шаги девушки. Воин задумался, собирая свою одежду. Ему было непонятно как так девушка поведала монстру, куда направляется. И он решил проследить за ними, чтобы всё было в порядке и ничего не случилось.
Прибежал пёс-демон в заброшенные рудники, постучался в дом к гному Серафиму и произнёс тоненьким голоском.
- Это внучка твоя пришла, пирогов вкусных тебе принесла.
Открыл Серафим двери, а тут на него как кинется голодный пёс-демон...
Но не знал глупый пёс, что у гнома в это время в гостях сидел друг его вождь Торгор, который не растерялся и голову демону сразу и отрубил. Вскоре пришла и Леолина, обнялись они с дедушкой, рассказала она, что дошла спокойно и без приключений. И сели они чай пить на травах, да с пирогами. И тут стук в двери, переглянулись гном Сераим, да вождь Торгор и сказал вождь:
- Что там еще за незванные гости? Пойду погляжу кого крэтся там принесли.
За дверьми оказался тот самый магмар- воин. Он рассказал про разговор Леолины и пса- демона, и сказал, что пришёл проверить всё ли у наивной девушки в порядке.
Серафим и его пригласил на чай с пирогами. А шкуру хитрого пса- демона постелили у порога в дом гнома.