Зал суда Дартронга был забит до отказа. Казалось, яблоку негде упасть. И подавляющее большинство зрителей, пришедших поглазеть на сегодняшнее заседание, было женского пола. Женщины-женщины-женщины… Они были везде. Молоденькие и дамы средних лет (было даже несколько старушек), хохочущие простушки и солидные матроны с суровым выражением лиц, беднячки и почтённые жены городских аристократов и богачей. Здесь собрались едва ли не все женщины города. И взоры их чаще всего были направлены на скамью подсудимых, где восседал не кто иной, как ваш покорный слуга. В иное время мне бы польстило столь пристальное женское внимание, ведь половина собравшихся дам, хихикая и шушукаясь с товарками, бросала в мою сторону игривые взгляды, но только не сегодня. Тем более что вторая половина взоров носила скорее презрительный или осуждающий характер. Печально вздохнув, я заёрзал, поудобнее устраиваясь на скамье.
И угораздило же меня вляпаться в подобную историю…  
Пристав Норий поднялся со своего места, громогласно объявив:
– Встать, суд идёт! Заседание ведёт достопочтимый судья Веркирий!
Со всех сторон зашуршали женские платья, и пока Веркирий не спеша ковылял к своему месту, разговоры и перешёптывания стали понемногу стихать.
– Похоже, старый хрыч сегодня не в духе, придётся повозиться, – наклонившись, прошептал мне на ухо Покер, – но ничего, ты не переживай, у меня всё под контролем, – лукаво подмигнув, он выпрямился и стал поправлять свою соболиную накидку.
Я тоскливо посмотрел на него и в который раз мысленно проклял себя за то, что позволил этому проходимцу уболтать меня взять его в качестве защитника в суде. Тогда, за столом с выпивкой и игрой в карты, это почему-то казалось вполне разумным, но протрезвев, я понял, что совершил огромную ошибку.
Веркирий наконец-то добрался до своего председательского места и, махнув рукой собравшимся, произнёс дребезжащим голосом:
– Прошу садиться.
Женщины опять зашуршали платьями, устраиваясь на стульях и скамьях по всему залу. Насколько я мог видеть, на галёрке многим не хватило мест, и они остались стоять в проходах. Надо же, я собрал полный аншлаг. Что ж, тем резонанснее будет дело, и тем меньше шансов у меня выйти сухим из воды, несмотря на всю напускную браваду Покера…
– Итак, – нацепив очки, и вглядываясь в папку перед собой, проговорил Веркирий, – слушается дело о сексуальных домогательствах и попытке изнасилования. Потерпевшая – уважаемая Магдалена, жена воеводы Гидвера, мать троих детей.
Потерпевшая, как же… Особенно бедняжка натерпелась в период бурной молодости, когда заработала репутацию женщины, хм, далеко не тяжёлого поведения. И, несмотря на нынешний статус замужней женщины и матери (ходят слухи, что в отцовстве двоих из трёх своих детей Гидвер до сих пор не уверен), от бывшего ремесла так до конца и не отказалась.
– Обвиняемый, – тем временем, пока все эти мысли проносились у меня в голове, продолжал Веркирий, – магмар Управленец, десятник боевой дружины Паршивцев  города Дартронга.
Да, такая вот, братцы, казалось бы классическая история. Пытался совратить жену прямого начальника, ай-яй-яй, какой позор и безобразие. Вот только не всё так просто…
– Дело ведёт городской обвинитель Торгор… Вы готовы ко вступительной речи, обвинитель? – посмотрел из-под очков Веркирий на мужчину за соседним с нами столом.
– Да, ваша честь, – ответил тот, поднимаясь со своего места и бросая взгляд в мою сторону. Взгляд, не суливший мне ничего хорошего.
Торгор – ещё один гвоздь в крышку моего гроба… Бывший вождь крупного посёлка Чернаг, считающегося пригородом Дартронга, ныне заделался законником и пока не проиграл ни одного дела. Дополнительным минусом для меня было то, что они с Гидвером близкие друзья, так что дело для Торгора носило почти личный характер и грозило обернуться для меня пренеприятнейшим образом. А если учесть тот факт, что наш достопочтимый судья раньше сам занимал должность воеводы, и Гидвер его протеже… То, похоже, пришло мне время готовить верёвку и кусок мыла. Хотя, думаю, с этим проблем не будет, казна воеводства с радостью предоставит необходимые средства. Ещё и на помост с прощальным салютом останется.
Из этих мрачных мыслей меня вывела начавшаяся речь Торгора.
– Уважаемый суд, уважаемые присяжные…
Ах да, присяжные: десяток матрон крайне консервативных взглядов и парочка бойцов из моей дружины (для соблюдения объективности, типа), которые, судя по их виду, сейчас страдали от сильнейшего похмелья и не до конца понимали, где находятся.
Думаю, если заказать Галашу сукно для похоронного костюма уже сегодня, то получится выбить небольшую скидку… А если не получится, то щедрая казна воеводства не откажет в небольшом выходном пособии… На пенсионных-то всё равно сэкономят.
– … Уважаемые присутствующие в зале, – тем временем бесстрастно продолжал обвинитель, – сегодня мы собрались здесь для того, чтобы судить магмара…
Ага, то есть свидетельские показания, улики, и прочую лабуду мы опустим, ясненько… Интересно, выходного пособия на дубовый гроб хватит? Может, потребовать премиальные за последний рейд к людям? А что, гулять, так гулять…
– … Беспринципность и аморальность которого выходят за все мыслимые рамки! То, что он совершил – это не просто преступление, это государственная измена!
Не знал, что Гидвер женат на всём хаирском материке. Ну да ладно…
– … Не только нарушил моральные устои нашего общества, но и предал своего командира!
Если верить трактирным байкам, подобное предательство совершил едва ли не каждый второй боец воеводства.
– … А потому обвинение будет ходатайствовать о смертной казни для подсудимого!
Интересно, это кто ж будет воевать с людьми, если всем, кто захаживает к мадам Гидвер, вешать петлю на шею?
Торгор в последний раз направил взор, горящий праведным гневом, в зал заседаний, выдержал театральную паузу и повернулся к судье:
– У меня всё, ваша честь.
– Отлично-отлично… Общественный защитник Покер, вы берёте вступительное слово?
– Конечно, ваша жесть! Ой, то есть честь! – бойко вскочил Покер со своего места.
Венки из полевых цветов… Да, думаю, отличный выбор…
– Итак, уважаемый обвинитель сейчас разливался нам тут соловьем о том, какое же ужасное преступление совершил мой подзащитный. Но некоторые источники утверждают, что господин Торгор в бытность мадам Магдалены мадмуазелью сам частенько захаживал к ней в гости…
Зал взорвался смехом.
Мама, роди меня обратно… А лучше вообще никогда не рожай.
– К порядку, к порядку! – Веркирий неистово стучал судейским молотком в попытке успокоить зал, но толку с этого было мало. В то же время лицо Торгора приобретало всё более багровый оттенок, того и грозя взорваться.
– ТЫ! – зашипел он наконец сквозь зубы. - ПАРШИВЫЙ ПРОХОДИ…
– ТИХО-О-О! – бросился наконец спасать положение пристав Норий. И его мощный рёв наконец стал тем, что заставило всех заткнуть рты. В наступившей тишине Веркирий быстро перехватил инициативу.
– Защитник Покер! Ещё одно подобное замечание и я удалю вас из зала за неуважение к суду! Оставьте свои грязные домыслы для портового трактира, предмет нынешнего заседания их абсолютно не касается! Обвинитель Торгор! – он повернулся к напоминавшему закипающий чайник экс-вождю. – Я прошу вас взять себя в руки, чтобы мы могли продолжить беспристрастное разбирательство по нынешнему делу. Сможете?
Чайник выпустил немного пара:
– Да… ваша… честь… думаю... смогу.
– Отлично! Защитник Покер, у вас минута на вторую попытку произнести вступительную речь! И только попробуйте ещё раз выкинуть что-нибудь в этом духе!
Похоже, Покер уже и сам понял, что перегнул палку, и сменил тактику. Мило улыбнувшись в сторону Торгора, он взял новый старт:
– Благодарю, ваша честь. Я прошу прощения у суда и уважаемого обвинителя за некоторую вольность, которую я себе позволил. Конечно же, нынешнее заседание не должно сосредотачиваться на богатой истории любовных похожд… – увидев, что Веркирий снова открывает рот, Покер опять дал задний ход, – то есть, я хотел сказать, никоим образом не касается истории личных взаимоотношений пострадавшей стороны. Предмет нынешнего разбирательства: безосновательная попытка доказать вину вот этого милейшей ду… – тут он, видимо, заметил выражение моего лица, – … храброго воина, чей патриотизм и чувство долга не вызывают сомнений у окружающих! Суду будет предоставлен послужной список этого мужественного бойца и командира, который включает в себя многочисленные награды, в том числе из рук самого воеводы Гидвера! Уверен, что услышав показания всех свидетелей и рассмотрев предоставленные суду улики, ни у кого из присутствующих не останется сомнений в том, что магмар, сидящий сейчас перед вами, НЕВИНОВЕН! Благодарю, ваша честь, у меня всё, – и с чувством выполненного долга на лице он плюхнулся на скамью рядом со мной. Подумав, осторожно наклонился в мою сторону и прошамкал краем рта:
– Ты же невиновен, правда? А то чего я тут так распинаюсь?
Поток готовых сорваться в сторону «защитничка» ругательств прервал вновь поднявшийся со своего места Торгор, лицо которого уже приобрело приятный малиновый оттенок.
– Ваша честь, обвинение вызывает для дачи показаний воеводу Гидвера!
Из зала поднялась и проплыла по проходу в сторону свидетельской трибуны грозовая туча, по недосмотру названная Гидвером. Похоже, ему здесь было так же приятно находиться, как и мне. Ещё бы, если раньше его жёнушку вполголоса обсуждали в тесной компании за кружкой шиз-пива, то теперь, как сказал бы Покер, общественности выдали полный карт-бланш.
Пристав Норий провёл обычный ритуал «клянетесь ли вы… бла-бла-бла, не врать слишком нагло» (или что-то в этом духе), и Торгор, старательно не смотря «другу» в глаза, начал допрос.
– Уважаемый Гидвер, расскажите, пожалуйста, присутствующим о том, что случилось в вашем доме позавчера ночью.
Гидвер-туча разразилась низким грохотанием:
– Значит, это… докладываю. Позавчера ночью, около полуночи, я вернулся домой с дежурства немного раньше обычного…
Классическое начало истории о супружеской измене. Вот только любимый командир «забыл», что в дежурства он не ходит уже лет десять, а позавчера вечером был в трактире, где нажрался в стельку, полез в драку, заслуженно получил по щам, и, поджав хвост, ретировался домой. Я это точно знаю, потому как был в увольнении в том же трактире и вносил посильный вклад в раздачу этих самых «щей», будучи уверенным, что наутро командир ничего не вспомнит. Собственно, так оно и случилось. Вот только, к сожалению, история имела продолжение…
– … И тут я услышал подозрительный скрип из нашей спальни. Быстро поднялся наверх, распахнул дверь…
Угу, поднялся… Скорее, заполз.
– … И увидел, как моя жена, напуганная до смерти, лежит в постели…
Подушки, наверное, испугалась, не иначе. Или ревнивого мужа, неожиданно нагрянувшего домой раньше срока.
– … А чей-то силуэт сигает из открытого окна на лужайку за домом. Когда я подбежал к окну…
… успело рассвести…
– … То никого уже не увидел. Убедился, что с женой всё в порядке, и вызвал военный патруль.
Да ладно. А я слышал, что патруль вызвали соседи, когда их посреди ночи разбудили пьяные крики из дома Гидвера.
– И что же заставило вас, – с серьёзным видом продолжил Торгор, – подумать, что этим разбойником, зверем в магмарском обличии, пытавшимся совершить жестокий акт насилия над вашей женой…
Ба, да ты поэт, уважаемый.
– … Был присутствующий здесь Управленец?
– Ну так это, кинжал…
– Я прошу пристава внести в зал суда улику №1, ваша честь! – драматически огласил Торгор.
Веркирий взмахом руки дал добро, и Норий на минуту вышел, чтобы внести и продемонстрировать широкой публике простой, но добротный кинжал, какими экипировали всех наших солдат.
Обвинитель опять завладел вниманием присутствующих.
– Итак, уважаемый Гидвер, думаю, вы, как наш воевода, сможете поведать присутствующим об этом оружии много интересного.
– Ну, э-э-э, не знаю, насколько это интересно… Когда тот, ну-у-у, что был в спальне, убегал, у него выпал этот клинок. Кинжал стандартный, класса 1-М, поступил на вооружение в прошлом году, входит в комплект обязательной экипировки наших солдат, используется в ближнем бою…
– Спасибо, воевода, – прервал поток канцелярщины от Гидвера Торгор, – скажите нам только ещё одну вещь: как фиксируется выдача подобных кинжалов солдатам?
– Ну, это, табельный номер…
– Табельный номер, дамы и господа! – Торгор развернулся, опять играя на публику, – каждый такой кинжал маркируется табельным номером и является личным оружием солдата, которое никому нельзя передавать, я прав, воевода?
– Э-э-э, ну да…
Нельзя, угу. Вот только когда тебе влом тратить деньги, чтобы втридорога купить точно такой же, только со спиленным табельником, у скупщика Гвидо и экипировать… А, ладно, не важно. Не буду же я вылезать из одной могилы, чтобы тут же вырыть себе следующую. Передача табельного – тоже преступление. Из дружины попрут в любом случае.
– Итак, уважаемые присутствующие… Вот здесь у меня любезно предоставленный канцелярией воеводства реестр личного табельного оружия всех дружинников. Давайте посмотрим… 124876-ПР, так это у нас дружина Паршивцев… Угу, и надо же, какая неожиданность! Данный кинжал одиннадцать месяцев назад выдан в личное пользование десятнику Управленцу! Подсудимый, это ваша подпись вот здесь?
Нет, блин, богини Шеары…
– Моя, – мрачно подтвердил я.   
– Итак, вы признаете, что улика, которой располагает суд, и которая была обнаружена на месте преступления – это ваше личное оружие?
– Признаю, – просипел я сквозь зубы.
– Громче, подсудимый!
– Признаю! Мой это кинжал…
– Отлично. Мы вернёмся к вопросу о том, как, по-вашему, он оказался на месте преступления, позже, а пока у меня всё, ваша честь. Вопросов к свидетелю больше нет.
– Защитник Покер, у вас есть вопросы к свидетелю?
Видя, что Покер собирается пойти и ляпнуть очередную глупость, я прошептал ему: «Сиди, блин!».
– Э-э-э, нет, ваша честь, вопросов к свидетелю нет.
– Хорошо. Воевода Гидвер, вы можете вернуться на своё место. Обвинитель Торгор, слово вновь предоставляется вам.
– Ваша честь, обвинение вызывает в качестве эксперта учёного Авелиуса! И просит, э-э-э, кхм, позволите подойти ближе?
Веркирий удивленно поднял голову.
– Ну, подойдите... Вместе с защитником, конечно же.
Пока пребывавший в прострации Покер топал к судье, я пытался понять, за каким халифроном Торгору понадобился этот чудик Авелиус… Да ещё и с кучей какого-то непонятного хлама, который тот вместе с Норием расставлял на отдельном столе напротив присяжных.
Так, что там втирает судье наш обвинитель…
– … Улика довольно, хм, необычна, но почтенный Авелиус заверил меня, что сможет определить…
– Обвинитель, вы правда хотите, чтобы я принял в качестве улики ЭТО?!
– Ну-у-у, в общем, да.
– Да вы с ума с… Защитник, вы не против этого идиотизма?
Почему-то не на шутку развеселившийся Покер ответил, едва сдерживая смех:
– Конечно, ваша честь, лично я с удовольствием посмотрю, каким, хи-хи, образом обвинение будет определять принадлежность, а-ха-ха, думаю, как и все присутствующие здесь дамы… В общем, я только за!
Я с подозрением наблюдал, как всё ещё веселящийся Покер подходит к нашему столу.
– Да что здесь происходит-то?! – прошипел я ему на ухо, как только тот сел.
– Сейчас сам всё увидишь… и, может, не только увидишь, – лукаво улыбнулся он мне.
– Итак, дамы и господа, - Торгор тоже отошёл от судьи, – я прошу пристава внести в зал суда улику, э-э-эм, изделие №2!
Я, наверное, ослышался, не может же это в самом деле быть…
На этот раз хохот в зале длился гораздо дольше. У многих даже слёзы на глазах выступили при виде того, ЧТО сконфузившийся Норий вынес на подносе и предоставил на всеобщее обозрение. Матроны в жюри присяжных все как одна залились краской, а наши парни, похоже, наконец-то полностью протрезвели.
Веркирий, казалось, хочет оказаться где угодно, только не здесь. Один Торгор сохранял невозмутимый вид, и, дождавшись, когда стихнет смех, продолжил:
– Итак, почтенный Авелиус, расскажите нам о вашем открытии и о его практическом применении.
Учёный, наконец, оторвался от своих прибамбасов, и затараторил:
– Это свершилось! Я совершил революционное открытие! Моё изобретение перевернет всё наше представление о криминалистике. Все мы уникальны: оттенок кожи, цвет волос, глаз, тембр голоса, но ЭТО! Эта часть тела уникальнее всего.  
Очередной взрыв хохота в зале немного сбил Авелиуса с мысли.
– Да… То есть, я хочу сказать, помимо того, что у кого-то они больше…
Смех перешёл в визг.
– … У кого-то меньше…
У некоторых дам, похоже, началась истерика.
– … У кого-то грубее…
Отдельные женщины уже начали захлебываться и похрюкивать.
– … У кого-то тоньше…
Авелиус отчаянно пытался перекричать толпу:
– Я вот к чему веду-то! Размер – не главное!
– Да, мы знаем, главное – это умение пользоваться! – прокричала какая-то особо смелая девица с задних рядов, вызвав дополнительную волну смеха.
– Э-э-э, ну и это тоже, конечно. Но всё же главное у каждого – это пальцы!
Смех недоумённо стих. Даже самые фривольные дамы начали заливаться краской, стараясь не смотреть друг на друга.
Авелиус понял, что завладел вниманием аудитории, и начал лихорадочно объяснять, демонстрируя какие-то пробирки, колбочки, и прочую фигню:
– Итак, если взять вот этот реагент, смешать вот с этим, и добавить щепотку… Да что ж я всё на словах, давайте наглядно! Подсудимый, подойдите сюда, возьмём у вас образец.
Все женщины вскочили со своих мест, а на галёрке даже возникла давка, так все стремились увидеть, что со мной хочет сделать этот безумный учёный.
Ну ж нет, смерть смертью, а позора я не хочу.
– Не пойду! – заявил я, вжимаясь в скамью, – это уже выходит за всякие рамки! Ваша честь, и вы позволите такому, прямо в зале суда…?
Веркирий в кои то веки встал на сторону обвиняемого.
– Да, почтенный, ну давайте его хоть как-то выведем в отдельную комнату и там вы уже…
– Да нет же, тьфу! – до Авелиуса, похоже, только дошло, над чем все смеялись, и он сам начал розоветь, – ничего такого, не подумайте! Видимо, я не так объяснил. Дактилоскопия – это совсем иное…
– Оскопить меня вздумали?! – из всей этой тарабарщины я уловил только последнюю часть. – Лучше сразу повесьте!!!
– Да нет же! Ну как вы все… Сейчас!
Он схватил какую-то коробочку, подбежал с ней ко мне… Я зажмурился, отчаянно пытаясь вдавиться в самый угол скамьи, и тут…
Авелиус ухватил меня за руку, открыл коробочку и прижал мои пальцы к какой-то подушечке, пропитанной краской. Потом достал из-за пояса свёрток пергамента, развернул его и перенёс руку на пергамент, оставив на нём мокрый отпечаток ладони. Развернулся к залу и продемонстрировал ему получившуюся размазню.
– Вот! То, что я хотел вам показать. Видите, вот здесь, на самых кончиках? Линии видите? Так вот дамы и господа, я провёл исследования, доказывающие, что эти линии абсолютно не похожи друг на друга! У каждого человека, магмара – да у любого гуманоида они АБСОЛЮТНО РАЗНЫЕ!  
Зал поражённо замер. Но не от восхищения, а в попытке осознать…
– И это всё?!
Опять та девица, но теперь она, похоже, выразила всеобщую мысль, которая терзала женскую аудиторию. По залу прокатился непроизвольный стон разочарования.
Авелиус опять оказался сбит с толку.
– Ну-у-у, в общих чертах, да… Как вы не понимаете! Это революция! Теперь, имея улику, к которой предположительно прикасался подозреваемый, можно взять с неё образец отпечатка пальца, и сравнить его с отпечатком подсудимого! – учёный непонимающе оглядел притихшую аудиторию, ожидая аплодисментов. Не дождался.
Ну что же, всё оказалось не так страшно…  
Торгор, о котором уже все подзабыли, опять взял слово.
– Что же, пока наш уважаемый эксперт будет проводить дартро… дастол… тьфу ты, язык сломаешь, в общем, какую-то там «скопию»… Кстати, почтенный, сколько времени она займет? – обратился он к Авелиусу.
Тот уже вовсю рассматривал с помощью лупы полученный от меня отпечаток и вздрогнул, когда к нему обратились.
– Э-э-э, ну-у-у, осталось с помощью химреактива свести образец отпечатка с… э-э-э, хм, этого, с позволения сказать, предмета контра… гехм, личной гигиены, на пергамент, сравнить оба изображения – и вуаля! В общем, минут десять, я думаю.
– Хорошо, приступайте. А пока наш эксперт работает, обвинение вызывает для дачи показаний пострадавшую! Прошу вас, госпожа Магдалена.
Все взгляды обратились в сторону женщины, которая всё это время тихо сидела в заднем ряду, а теперь прошествовала, потупив голову, по проходу.  
Скромное закрытое платье, никаких украшений и макияжа, весь её пуританский вид говорил: «Не виноватая я, он сам ко мне пришёл!» Вряд ли ты кого сумеешь этим обмануть, дорогуша. Как говорится, древня только костёр исправит…  
Тем не менее, сейчас Магдалена скромно уселась на свидетельском месте и сложила руки на коленях, так и не поднимая головы.
Торгор добавил в свой голос скорби и сочувствия:
– Я понимаю, госпожа Магдалена, как вам тяжело вновь переживать весь тот кошмар, но прошу, поведайте жюри и всем присутствующим о том, что случилось той страшной ночью.
Речь её была словно тихий ручей, журчащий в лесу.
– О-о-о, это было ужасно… Я уже спала… Мне, знаете ли, требуется рано вставать – все эти домашние хлопоты, приготовить завтрак, детей в школу собрать…
Ишь ты, ну прям образцовая мать и жена… Судя по скептическим минам в зале, весь этот спектакль пока мало кого впечатлил.
– Только заснула и вдруг чувствую холод, ползущий по лодыжкам. Открыла глаза, смотрю: окно открыто настежь, а рядом с кроватью… рядом с кроватью стоит ОН! – и она разрыдалась.
Похоже, Торгор был готов к подобному, так как сразу возник рядом со свидетельницей с платком в руке.
– Ну же, право, милочка, не стоит плакать. Сейчас вы в безопасности, а нам очень-очень важно услышать продолжение этой истории.
Когда всхлипывания немного затихли, Магдалена ещё немного для вида помяла платок в руке и продолжила.
– Не успела я ничего сделать, как этот… этот монстр зажал мне рукой лицо, чтобы не я могла кричать, навалился и… ой, я не могу продолжать… – она опять поднесла платок к глазам.
– И не нужно, - мягко подхватил Торгор, – опустим ужасные подробности.
– А чего, лично я бы и с подробностями послушала… – вновь вклинилась та дамочка с задних рядов, вызвав очередную порцию хихиканья в зале.
– Да успокойтесь уже, наконец! – снова застучал молотком Веркирий, – здесь вам, в конце концов, не «Пятьдесят оттенков магмы»! Обвинитель, продолжайте опрос свидетеля.
– Благодарю, ваша честь! Итак, уважаемая Магдалена, как я и говорил, пока нас не перебили, всё, что от вас потребуется – опознать того негодяя, что совершил с вами такое. Вы сможете это сделать? Он сегодня здесь, в этом зале?
Магдалена неуверенно огляделась, остановив взгляд, понятное дело, на мне.
– Не могу сказать точно… Было темно, от страха меня всю парализовало, взор затуманился… Но фигурой он походил на это магмара, – она указала дрожащей рукой на меня, – десятника Управленца.
Да с такой фигурой, как у меня, дорогуша, в дружине каждый второй. Доспехов, знаешь ли, не напасёшься на каждого дрыща. Вот и приходится подгонять себя под определённые стандарты...
– Тем более, – продолжила Магдалена, – его кинжал был найден рядом с кроватью, и раз уж наш учёный говорит, что и…
– Я закончил! – радостно сообщил Авелиус, отрываясь от своей переносной лаборатории – задачка, скажу я вам, не из лёгких, но если сравнить узловые точки…
Торгор его перебил:
– Скажите же нам, почтенный, совпадают ли отпечатки подсудимого с теми, что были обнаружены на, кхм, изделии, обнаруженном на месте преступления?
Весь зал затаил дыхание. Ну вот, сейчас он скажет…
– Нет конечно, – по-прежнему широко улыбаясь, ошарашил Авелиус потрясённую аудиторию, – абсолютно иной узор, ничего общего.
В зале послышались возгласы удивления. А Торгор выглядел так, как будто только что получил секирой по башке.
–  Постойте, как же… Но на улике ведь есть отпечатки?!
– Есть несколько, все принадлежат одному и тому же хозяину. Но явно не подсудимому.
– Погодите, но как тогда… каким образом он смог, не прикасаясь… ну это же невозможно! – в недоумении лепетал Торгор.
– Кажется, я знаю как, – хитро улыбаясь, известил Покер, поднимаясь со своего места. – Ваша честь, вы позволите обратиться к эксперту и «потерпевшей»?
Веркирий, казалось, только рад был избавить себя от необходимости продолжать вести процесс.
– Да-да, конечно, защитник, вам слово.
Покер подошёл к свидетельскому месту, но обратился к Авелиусу, наблюдая за реакцией Магдалены:
– Почтенный эксперт, не могли бы вы взять образец отпечатков у этой женщины? И сравнить его с тем, что обнаружился на улике?
Глаза Магдалены расширились.  
– Да как… как вы посмели ПОДУМАТЬ? Я… я ЖЕРТВА! Надо мной совершилось насилие!
– Ну вот и проверим, – по-прежнему ехидно улыбаясь, известил Покер. – Если, как вы утверждаете, вас обездвижили, исключив любое сопротивление, то ваших отпечатков на «орудии преступления» быть не должно. Чего вам тогда переживать?
– Я… я, – казалось Магдалена начала задыхаться.
Тем временем, Авелиус уже подскочил к ней и ловко проделал ту же процедуру, что и ранее со мной. Видно было, что он «вошёл во вкус» и рад был любому поводу попрактиковаться. Подхватив пергамент с готовым образцом, учёный вновь устремился к своему столу, а Покер продолжил:
– Ну что же, я думаю, мы услышали от свидетельницы всё, что хотели. Вы можете быть свободны, уважаемая.
Всё ещё не вполне соображающую Магдалену пришлось проводить на её место приставу Норию.
Ну а Покер продолжал свой бенефис:
– А теперь, уважаемые дамы и господа, защита вызывает последнюю заинтересованную сторону, дабы окончательно пролить свет истины на случившееся! Подсудимый, прошу вас! – и он подмигнул мне, указав приглашающим жестом на свидетельский стул.
Сопровождаемый взглядами присутствующих, я прошёл к указанному месту.
Когда садился, Покер успел шепнуть мне: «Я знаю, ты что-то скрываешь, но придётся сделать выбор…», потом он выпрямился и взмахом руки остановил подходящего Нория.
– Спасибо, пристав, я сам приму клятву. Уверен, такому человеку чести, как наш подсудимый, нечего скрывать от правосудия, – ухмыльнулся он мне.
Ах ты ж змей… Знаешь, куда бить.
– Итак, десятник Управленец, поднимите правую руку… Вы клянётесь говорить правду, ничего кроме правды, и да поможет вам Вулкан?
Я мрачно взглянул на этого проходимца. Ну что ж, назад пути нет…
– Клянусь.
– Вот и чудненько… Расскажите суду, где вы были в ночь с понедельника на вторник, и чем занимались.
Правду так правду…
– В понедельник вечером мы с бойцами моей дружины были в увольнении, и, э-э-э, реализовывали часть своего жалования посредством употребления определенных напитков разной степени крепости в таверне «В глотке Гурральдия».
– Ясно, если говорить проще, надирались в стельку после службы, так?   
В зале вновь раздались смешки.
– Ну-у-у, если совсем упрощать, то, э-э-э, да.
– Что же, в этом занятии нет ничего постыдно, не правда ли? Пропустить по стаканчику в приятной компании… Тем более, когда ты не на службе. Так что же было дальше?
– Вечер прошёл, как обычно… В том смысле, что ничего особенного не происходило: выпивка, карты… Не подумайте, никаких ставок, играли на отжимания! Немного борьбы на руках… ну и прочие забавы, вроде, кхм, совмещения определённых частей тел окружающих с собственными частями и предметами интерьера…
– Ага, значит и мордобой был.
Опять смешки.
– Гм, не назвал бы это мордобоем… Так, скорее молодецкие забавы, – я смущенно посмотрел на аудиторию. Та, похоже, отнеслась с пониманием.
– Итак, вы посидели, подрались, снова посидели… Я правильно восстанавливаю хронологию?
– В общих чертах, да.
– Когда вы оттуда ушли?
– Если верить портовым часам, то около двух часов ночи.
– То есть вы утверждаете, что в то время, которое установлено как время совершения преступления в доме воеводы Гидвера, вы всё ещё находились в трактире?
– Да, именно так.
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Как же, мои собу… э-э-э, сотоварищи по службе, прочие завсегдатаи трактира. Конечно, многие к тому времени уже не помнили, как зовут их родную мать…
Снова смешки.
– … Но, думаю, если дать им время и стаканчик огуречной настойки для прочистки мозгов, то кто-то меня и вспомнит.
– Отлично, мы обязательно проверим ваше алиби, а пока… Почтенный Авелиус, ну как там наши дела? – переключился Покер на учёного.
– О, я уже почти… да, вот, ещё один узелок, так, ага… Всё, закончил.
– Ваш вердикт
 – Можно с уверенностью сказать, – он выдержал паузу (да что ж такое, сегодня всех тянет в драматизм), – что образец отпечатков, взятый у госпожи Магдалены, ПОЛНОСТЬЮ соответствует найденному на улике.
Зал поражённо зашумел.
– К порядку, к порядку! – Веркирий опять вспомнил, что он тут главный.
Гул немного стих, но перешёптывания продолжались. Покер опять завладел вниманием окружающих.
– Итак, уважаемый суд, уважаемые присяжные, уважаемые присутствующие в зале… Не остаётся никаких сомнений в том, что произошедшее в доме воеводы Гидвера было по обоюдному согласию сторон и может классифицироваться только как супружеская измена, а не как акт насилия. Единственный вопрос, который остался на повестке дня – кто был вторым участником адюльтера? Подсудимый утверждает, что он в это время находился совсем в другом месте. Но как тогда его кинжал оказался в комнате госпожи Магдалены? Подсудимый, возможно, вы захотите пролить свет на данный факт? Может, несмотря на все воинские правила, вы передавали свой кинжал кому-то из сослуживцев? Или потеряли во время рукопашной схватки в трактире? – ухмыляясь, он картинно наклонился поближе, ожидая услышать один из двух вариантов.
Извини, друг, вынужден тебя разочаровать…
– Ни то, ни другое…
Улыбка на его лице несколько увяла.
– Тогда каким образом?..
Ох, что сейчас начнётся…
– Кинжалом, принадлежащим мне, я, без ведома начальства, и в обход всех существующих правил… Экипировал собственную ТЕНЬ.
Никогда не верил, что в реальной жизни возможно такое понятие как «немая сцена». До этого момента…
Весь зал буквально замер. Рты раззевались, глаза выпучивались, но не было слышно ни звука.
Первым дар речи вернулся к Покеру.
– То есть… вы хотите сказать… что в ту ночь, в комнате мадам Магдалены…
– Да, думаю тогда с ней была моя тень. Это, кстати, объясняет отсутствие отпечатков на, хм, «орудии адюльтера». У теней их просто нет. Ну, а госпожа Магдалена, судя по всему, всячески способствовала, э-э-э, продвижению процесса, потому её отпечатки и присутствуют… Наверное, пришлось всё делать самой, так как для тени это, скорее всего, был первый опыт подобного, хм, действия.
Выражение «челюсть до пола», я, кстати, тоже имел возможность лицезреть лично. Как говорится, нет предела совершенству. Думаю, монаху Пимену в тот день срочно пришлось вспоминать некоторые специфические хирургические навыки…
Ну а я, за неимением тех, кто мог мне помешать, продолжал свой рассказ.    
– Единственный вопрос, который мучает меня вот уже второй день: как, собственно, тень могла вообще совершить подобное? Ведь она подчиняется только боевым командам хозяина, а подобные действия… выходят за рамки её базовой «программы». И когда я сегодня начал давать показания, то, к стыду своему, кое-что вспомнил из того вечера. Помните, я говорил, что мы устраивали борьбу на руках? Так вот, бороться самим на тот момент казалось глупой затеей… и тогда кому-то…
Каюсь, мне…
– … Пришла в голову «гениальная» идея – сделать борцами свои тени. Мы их призвали, какое-то время активно поддерживали соревнование… Ну, а потом началась драка, и мы, э-э-э, банально забыли их отозвать. Когда всё закончилось, сели за соседний стол, не обращая внимания на подопечных (которые усердно продолжали бороться, выполняя наши команды), и как-то так получилось, что в разговоре упомянули нашего уважаемого воеводу…
«Видел, как я ему с левой зарядил? Гы-ы-ы, аж сапоги себе в полёте поцеловал».
– … И его прекрасную супругу…
«Ребята, а бабёнка то ещё ничего, вот увидите, скоро я ей точно в….».
– … В отношении которой позволили себе немного лишних фантазий…
«А потом … и ещё… ну и так…».
– … А тени, которые всё это время были рядом, видимо, слушали наши, кхм, довольно подробные инструкции…
«Да там влезть в окно – плёвое дело, мужики. На сарайчик. Потом на пристройку, а там уже и до живой изгороди дотянуться можно…»
– … И в какой-то момент одна из них… до сих пор не понимаю, почему именно моя…
«Ну и сидите здесь, ссы…ны! А я вот, и-и-ик, не боюсь! Вперё-ё-ёд! – хрясь. – Хр-р-р… И-и-ик… Гливенс, ещё по одной!»
– … Приняла эти пьяные бредни за команду к действию, ну и… дальше вам уже всё известно.  
Тишина в зале сохранялась неимоверная. Где-то я слышал, что состояние шока может длиться до трёх часов…
Эх, ну что ж, как раз есть время подумать, оставят ли меня после всего этого на службе…

Автор:   Управленец [9]