Чертовски жаркая ночь. Поганая комната в поганой части поганого города. Сложно рассчитывать на хибару получше, когда ты представитель долбанного меньшинства. Те пять лет, прошедшие со Дня В, сократили нашу численность в несколько десятков раз, но и теперь приходится довольствоваться объедками. Я раскуриваю очередную трубку с дурман-травой, не спеша одеваясь в плохо подогнанные доспехи. Как же хорошо… Единственная оставшаяся нам радость. Единственная радость в мире, который нам больше не принадлежит… Хотя чего уж там, мы сами просрали этот мир и своё место в нём. Так что хватит себя жалеть, исполиново отродье, пора пойти и взять от этого мира всё, к чему ещё сможешь дотянуться!
Я цепляю последнюю покорёженную пластину доспехов, тушу трубку, беру клинки и выхожу в ночь.
Вонь. Вот что встречает меня за дверью. Вонь от нечистот, которые некому утилизировать; вонь от гнилых объедков, которые мы называем завтраком, обедом и ужином, пожирая их своими гнилыми зубами; вонь грязных и потных тел, которые уже забыли, что такое мыло. Вода слишком дорога, чтобы тратить её на такой дурацкий ритуал, как омовение. Когда двое суток не выползаешь из берлоги, порой забываешь об этом зловонии, но стоит выйти за порог, и оно набрасывается на тебя, как голодная горгулья, стремясь пробраться в каждую клетку тела. Как мы дошли до такого? Элементарно – у НИХ просто нет обоняния, а нам уже плевать на подобные мелочи.
Но есть что-то ещё. Какой-то тонкий и слабо уловимый оттенок во всём этом смраде. Оттенок, который могут различать только такие мерзавцы, как я. Запах страха. Страха и безысходности. Он теперь разлит повсюду, заполняя не столько легкие, сколько умы и души тех, кто остался в этом проклятом Шеарой мире, парализуя сознание и подавляя волю. А ведь есть ещё и те, для кого этот аромат – всё равно что красная тряпка для зорба.
Кстати о зорбах… Как там, интересно, поживает мой любимый питомец? Корма я оставил достаточно, но вдруг найдётся проходимец, способный позариться на лакомый кусочек хоть и паршивого на вкус, но всё же такого редкого сейчас мяса. Я подхожу к стойлу, слыша знакомое рычание из темноты и поблескивающие красные глаза. Хех, моя репутация пока ещё работает на меня. Ни одна сволочь не посмела…
Краем глаза я улавливаю какое-то шевеление в тени стойла и моментально оборачиваюсь в ту сторону, бесшумно выхватывая клинок из ножен. Его стальной блеск и приятная тяжесть в руке отрезвляют от дурман-травы не хуже огуречной настойки. Доспехи доспехами, а оружие я всегда содержу в идеальном состоянии, и сейчас кое-кто в этом убедится.
Шевеление на миг замирает, а потом трансформируется в грязного оборванца, который осторожно выползает на лунный свет.
– Дяденька, погодите, не убивайте!  Я всего лишь взял немного еды у вашего зверя. Мы с ним подружились, и он был совсем не прот…
– Пшёл вон отсюда, гадёныш! – заорал я, изобразив взмах клинком в сторону оборванца. Через мгновение того и след простыл.
Мелкий паршивец. Ишь, чего удумали: воровать у меня, у МЕНЯ! Подобные попытки надо пресекать на корню. Пожалеешь разок, а потом не успеешь оглянуться, а такой вот беспризорник уже подкрадывается к тебе с ножом из тёмного переулка…
Что-то многовато их появилось в последнее время. Раньше один Лука попрошайничал, а теперь вон каждый второй промышляет этим жалким ремеслом. Хотя чему удивляться, если немногие оставшиеся в живых родители предпочитают дурман-траву и грушевое вино заботе о собственных отпрысках. 
Ладно, нечего забивать себе голову подобными глупостями. Пора сосредоточиться на деле. Я вывожу из стойла потрёпанного зорба и с ворчанием пытаюсь закинуть ему на спину истёртое седло. Получается не сразу. Да стой же ты на месте, тупое создание! Эх, как же я жалею об альканоре, которая была у меня до Дня В… Удивительный зверь. Сильный, яростный, опасный, и в то же время послушный и преданный до кончика жала. Верный до конца… Именно он тогда спас мне жизнь, бросившись в гущу схватки и позволив отступить израненному после сокрушительного поражения. Позволил скрыться, зализать раны и переждать бурю, которая вошла в историю как самое кровавое побоище со времен эпохи сотворения. Ни одна война не забрала столько жизней, сколько забрал их День В… А всё потому, что мы оказались не готовы… Не готовы к удару с неожиданной стороны…
Из раздумий меня вывели первые капли дождя, упавшие на макушку. Я вздрогнул и накинул капюшон плаща. Отлично, последний штрих к картине, которую я собираюсь написать сегодня ночью. Написать кровью…
Я запрыгиваю в седло и направляю зорба в сторону Чионьских гор, виднеющихся на горизонте. Сегодня через Пригорье должен пройти караван беженцев, наверное, последний из Умбравайса. Говорят, резня там была ещё ужаснее. Не представляю, как такое возможно. Немногие очевидцы того кошмара мало что способны были поведать. Редко кто из них теперь не пускает слюни изо рта и способен связать пару слов. Хотя чему удивляться, люди куда радостнее приняли ИХ в свои дома, создали все условия для развития и адаптации, воспользовавшись преимуществами многочисленной расы, дали лучшие доспехи и оружие, развили магические способности, в надежде обернуть против нас. За что и поплатились… Все мы поплатились за свою недальновидность, алчность и стремление переломить ход многовековой войны…
Терзаемый мрачными воспоминаниями, я незаметно для себя добираюсь до места встречи, и только тихий свист возвращает меня к реальности. Просвистев в ответ, спешиваюсь и пытаюсь рассмотреть сквозь дождь тех, кого собрала сегодня жажда убийства и наживы. Да, все они здесь, мои кровавые братья и сёстры. С выражением мрачной решимости на суровых лицах и холодными, как лёд, глазами. И сердцами, чей ритм остается размеренным «тук-тук, тук-тук, тук-тук», даже когда их клинки и топоры вспарывают животы и перерезают глотки. Всегда найдутся те, кто будет стоять вот так под дождём, мгновение ведя безмолвный диалог, а потом расползаясь по своим местам на склонах ущелья исполнять заранее отведённые роли в театре смерти…
Я склоняюсь за одним из валунов и готовлюсь к ожиданию. Если верить человеку, который дал наводку на этот караван, ждать осталось недолго. А верить тому, к чьему горлу приставлено лезвие меча, обычно можно.
Дождь продолжает барабанить по капюшону плаща, и меня снова затягивает в пучину воспоминаний…

***

ОНИ ударили ночью перед самым рассветом. Обычная тактика, которой мы сами ИХ обучили. До сих пор непонятно, как ИМ удалось синхронизировать свои действия, так как в обычном нашем понимании ОНИ не способны к общению. Скорее всего какой-то вид ментальной связи… Но, в конце концов, это не важно. ОНИ ударили. Неожиданно, беспощадно, тогда, когда этого никто не ожидал. Вырезáли всех: женщин, стариков, детей в колыбелях. Мало кому удалось пережить тот первый, самый ужасный удар. В основном это были отчаянные магмары вроде меня, боевые навыки которых позволяют спать вполуха и подсознательно реагировать на опасность. Хотя и сейчас я не до конца понимаю, как мне удалось сквозь сон услышать свист клинка и успеть увернуться. Другим так не повезло… Они не ожидали, что их можно застать врасплох вот так, в собственном доме. Не ждали предательства от тех, кто, казалось бы, полностью смирился с ролью помощника и слуги.
И умерли во сне…
Те, кто спаслись, пытались организовать хоть какую-то видимость сопротивления, но куда там… ИХ было слишком много. Мне повезло уйти живым. Мне и ещё нескольким магмарам, которых я теперь считаю братьями и сёстрами. Другие остались гнить на улицах. А когда мы залечили раны и повылезали из тех нор, в которых затаились, мир изменился… Теперь это был ИХ мир, в котором нужно было жить по ИХ правилам. И мы смирились. Но не так, как остальные. Не как тот сброд, который резня обошла стороной – обычные бедняки и «мирное» население, что не могло себе позволить, не захотело иметь или не успело завести помощников. Их пощадили. А нам скрепя сердце пришлось подчиниться обстоятельствам. Но всё равно мы не смогли спокойно жить среди этого стада овец. Потому что волкам овечьи шкуры не идут…
И вскоре мы нашли себе занятие по душе…

***

В шум дождя вплелись другие звуки: скрип повозок, звуки шагов и тихих голосов. Я осторожно приподнялся над валуном, дождался, пока караван подойдет поближе, и подал знак остальным.
На отрогах Чионьских гор начался танец смерти. Мы налетели, словно ураган, и буквально смели тех немногих защитников каравана, что успели поднять оружие.
Крики… Кровь… Боль и страдание в затухающих глазах. Всё это стало настолько привычным, что уже не вызывало абсолютно никаких эмоций. Просто очередная работа. Грязная, поначалу вызывавшая отвращение, но всё же обычная работа. Которая, к тому же, приносила отличную прибыль.
– Нет, НЕ-Е-ЕТ! – последняя оставшаяся в живых девушка в страхе вжалась спиной в повозку и расширившимися от ужаса глазами наблюдала за лезвием моего клинка.
– Ка-а-ак, как вы можете сейчас, после того, что с нами всеми случилось, да что ж вы за люди такие?!
Я откинул капюшон плаща.
– А я и не человек. Я – магмар, – и острие меча устремилось к её сердцу.

***

Если в городе грехов знать, куда повернуть, то можно найти всё, что угодно… всё, что угодно. В Умбратонге, где уровень насилия и порока давно превысил все допустимые нормы, подобным местом была узкая улочка, которая начиналась за бывшим портовым трактиром «В глотке Гурральдия» и упиралась в выгоревшие останки Братства Добродетели. В этом была определённая ирония, потому как нынешние обитатели тех мест особой добродетелью не отличались…
Когда в твоих карманах звенит золото, а тело и душа требуют разрядки после только что совершённого преступления, перед тобой открываются все двери. А если это двери заведения Мадам Магдалены, то ты можешь быть уверен, что все твои прихоти и желания будут исполнены. И это не пустые слова. Особенностью заведения было то, что Мадам могла предоставить очень экзотические виды отдыха. ОЧЕНЬ экзотические…

***

Казалось бы, доминирующий вид должен упрочнять своё положение в «пищевой цепочке». Но после Дня В ОНИ практически прекратили насилие и позволили остаткам нашей цивилизации выжить. Хотя это и сложно назвать жизнью… Скорее нам позволили существовать. Копошиться на руинах былого величия и бездумно прожигать свои жалкие жизни, день за днём, до самой смерти. Никто не пытался поработить ошмётки нашей расы, навязать свою волю и подчинить своей власти.
ОНИ просто отделились. Построили собственный причудливый город на останках нашего, обнеся его стеной скорее символической, чем ограждающей, так как никто и не пытался вломиться на их территорию. Периодические вспышки бунтов и попытки атаковать ИХ отдельных представителей гасились с помощью Надзора. Так мы называли элитных убийц, которых бросали на усмирение недовольных. Используемые ИМИ методы были настолько ужасны, что желающих восстать с каждым годом становилось всё меньше…
При столь яростной защите своих тем более удивительным казалось то, что сумела провернуть Мадам Магдалена. Похоже, ИХ искривлённый взгляд на мир не ограничивался абсолютным пренебрежением к жизни своих прежних хозяев.
Слово «мораль» так же было ИМ не знакомо…
В общем, непонятно каким образом, с помощью каких доводов и убеждений, но Мадам Магдалене удалось заполучить в своё заведение троих представительниц… Да-да, вы правильно подумали, ИХ вида.
Ночь с каждой из них стоила целого состояния, но… Сегодня у меня есть деньги.

***

Закончив своё дело, я откинулся на подушки, подложив руку под голову. Всё моё тело было покрыто потом не столько от усилий и страсти, сколько от попыток организма переварить столь необычные ощущения. Это был третий опыт «общения» с ИХ женщинами, но, похоже, к такому невозможно привыкнуть. Несмотря на всю схожесть физиологии и строения организмов ИХ тела… Подобное сложно описать словами. Как будто прикасаешься к упругому сгустку дыма. Эти прикосновения вызывали дрожь и одновременно – экстаз, эйфорию, и пробуждали столь древние инстинкты, о существовании которых ты и не подозреваешь, пока они не захватят тебя полностью. В тот самый, первый раз, когда я осознал, что именно с НЕЙ делал, пришёл страх.
Всё, приятель, если тебя не убили на поле боя, то теперь точно четвертуют за то, что ты сделал с ИХ женщиной. Но потом я посмотрел, как спокойно ОНА одевается и выходит из комнаты, и понял.
ИМ всё равно. ОНИ не чувствуют боли и унижения. Не испытывают возбуждения или отвращения к тому, что с НИМИ делают. Вообще ничего не испытывают… Разве какой-то слабый интерес в попытках понять нашу натуру. Когда до меня это дошло, страх уступил место ужасу…
Сейчас я стою у окна и смотрю в ночь. Мне нет нужды оборачиваться, чтоб увидеть, как ОНА собирается и безмолвно покидает комнату. Мыслями я не здесь. Я всё ещё стою перед той девушкой и слышу её последний упрёк…
Действительно, да что ж мы за твари такие? Продолжаем пожирать сами себя, не только склонив голову перед истинным врагом, но и уподобившись ему…
Из глубины моей грязной и чёрствой души поднимается новое ощущение, которое я доселе не испытывал. Нет, это не раскаяние, и не муки совести. Их я больше никогда не смогу испытать. Это особый вид отвращения – отвращение к самому себе…     
По-прежнему глядя в ночь, я принимаю решение, которое должен был принять ещё пять лет назад. И когда принимаю, на душе становится так легко и свободно, как не было уже очень-очень давно. Спокойно собираюсь, проверяю клинки и выхожу в ночь. Сейчас у Мадам Магдалены «гостит» ещё несколько моих кровных братьев, но я не хочу их беспокоить. Это моё решение и мой выбор. И я не хочу ни с кем его разделять.

***

День В или День Восстания. Именно так несколько оставшихся в живых поэтических идиотов окрестили резню, которая произошла той ночью. Что-то там ещё плели о сбрасывании рабских оков и стремлении к свободе и самоопределению. Одно слово – придурки… Сомневаюсь, что ЭТИ испытывали хоть какие-то неудобства от того положения, в которое мы их изначально определили. Нельзя угнетать и поработить того, кто не осознаёт своей участи. По крайней мере, на этом настаивали оккультисты, когда втолковывали нам, что же ОНИ из себя представляют. Вряд ли эти лживые подонки и сами до конца осознали, ЧТО призвали с той стороны… Жажда наживы затмила их разум, и отравила души. А мы, дураки, с радостью понесли свои денежки, не понимая, что покупаем себе смертный приговор…
Ложь. Она в основе всего, что случилось. Мы поверили, потому что хотели верить. И не хотели давать людям, которые первыми открыли секрет призыва, преимущество в войне. Уже тогда стоило задуматься – подобные открытия не случайны. Не стоит заигрывать с силами, которые ты до конца не осознаёшь. Но мы были слепы… И приняли этих безмолвных существ в свои дома, доверившись им, положившись на них и дав им столько могущества, сколько смогли. День нашего прозрения и стал Днём В…
Долбанная гонка вооружений. Именно она нас и погубила. Рано или поздно любое оружие оборачивается против своих создателей. Но гораздо проще поверить в то, что подобный день никогда не наступит, чем готовиться к худшему исходу.
Есть только одна вещь, которая хуже лжи. Самообман…

***

Как я и говорил, стена ИХ части Умбратонга не являлась реальной преградой, и перебраться через неё было легко. Спрыгнув по ту сторону, я пригнулся и бесшумно начал продвигаться по искривлённой улочке, дома на которой представляли собой гротескное подобие наших жилищ. Заглянул в одно окно, другое, подождал, чтобы удостовериться… Пусто. Везде пусто. Ни одного признака ИХ присутствия. Во сне ОНИ не нуждаются, так что вариант «дрыхнут где-нибудь в задней комнате» я всерьёз не рассматривал. Так где же все, Халифрон их подери?! Продолжая продвигаться вдоль улочки, я уловил слабые отблески света вдалеке. Миновав ещё несколько переулков, свернул на дорогу, которая, судя по всему, являлась центральным проспектом, и заканчивалась у огромного амфитеатра, из которого и пробивались отсветы огня. Осторожно подкравшись к нему, я притаился за одной из колонн, собираясь с духом.
Ну же, дружище, смелее. Настала кульминация твоей никчёмной жизни. Жизни, полной грязи и смерти. Жизни, о которой не стоит жалеть. Так сделай же напоследок хоть один достойный поступок и встреть свою судьбу с гордо поднятой головой. Ну же, вперёд!
Я вытащил мечи из ножен и рванул из-за колонны вглубь амфитеатра, с каждой секундой приближаясь к свету факелов и мелькающим в нём силуэтам. И когда из моей груди уже готов был вырваться боевой клич, а клинки засверкали жаждой убийства, я увидел, ЧТО происходит внутри. И словно получил удар под дых, который выбил из меня всю прыть.
ОНИ танцевали! Мозг не сразу осознал увиденное, но когда отошёл от шока, то интерпретировал происходящее именно так. И… Хаос меня возьми, я не видел в своей никчёмной жизни ничего прекраснее!
Плавные, текучие движения, грация, недоступная нашему пониманию, свет факелов, преломляющийся в их гибких телах. Всё это настолько дико смотрелось, особенно при отсутствии музыки и вообще любых посторонних звуков, что я даже на мгновение забыл, зачем здесь нахожусь. А уже в следующее мгновение танец прекратился и сотни, тысячи горящих потусторонним светом глаз устремились в мою сторону. И где-то среди них…
– Слушайте, если можете услышать! – ко мне вернулся дар речи и даже какое-то подобие хладнокровия, – я здесь не за тем, чтобы отомстить за всю ту боль и страдания, что вы принесли  моему народу! Не ради славы и надежды понять, почему всё случилось именно так! Я пришёл, чтобы встретиться с тем, кто предал МОЁ доверие! Встретиться лицом к лицу и поставить точку в наших взаимоотношениях! Когда-то я впустил его в свой дом и в свою душу, считал своим другом и боевым соратником, да что там – частью самого себя! До тех пор, пока он не попытался убить меня во сне… Так окажите последнюю милость тому, кому уже нечего терять! Тому, кто потерял всё много лет назад и давно уже мёртв душой. Позвольте нам сразиться в честной схватке! Позвольте мне обрести покой!
Я замолчал, жадно пожирая глазами замершую толпу. Секунда, вторая. Неужели ничего не вышло? Но я же чувствую, знаю, что ОН там!
Толпа пришла в движение, расступаясь перед тем, кто не спеша выходил вперёд. И хоть отличия между НИМИ минимальны, я сразу понял, что это именно ОН.
Мой бывший соратник, воспитанник и больше чем слуга и прислужник. Мой друг, часть меня самого и моей души. Моё проклятие. Моя ТЕНЬ…
Он подошёл ближе, и я смог заглянуть в его бездонные багровые глаза. Заглянуть, но не прочитать, что в них написано. Кто знает, может где-то в глубине своего странного сознания он жалеет о содеянном и не поддерживает  того решения, что принял его вид… Но я здесь не за этим, правда? Я не ищу ответов и не пытаюсь понять. Мне только нужно попытаться исправить собственную ошибку.
С тихим шуршанием клинки выходят из ножен, и я принимаю боевую стойку, готовясь к схватке. Тень по-прежнему медлит. Неужели он безоружен? Но нет, я вижу, что кинжалы, которыми я сам же его и экипировал, при нем. Так почему же?..
Тень делает одно лёгкое плавное движение рукой, и свет в моих глазах меркнет…

***

Всё-таки сюррикен промеж глаз – это больно. ОЧЕНЬ больно. Считается, что те, кого убивают подобным оружием, не успевают ничего почувствовать до того, как мозг отключится. Так вот – ЭТО ПОЛНАЯ ЧУШЬ. Боль раскалывает твою голову на миллион острых осколков, которые впиваются в мозг подобно метеоритному дождю. И те мгновения, что тебе остаются, ты невыносимо страдаешь.
Сквозь туман, застилающий глаза, я успеваю увидеть склонившиеся надо мной горящие глаза.
Затухающее сознание кричит «Почему?! Почему всё закончилось именно так?! Я же хотел честной схватки!» И то ли это прихоть умирающего мозга, то ли всё на самом деле, но я впервые слышу, как тень мне отвечает.
– САМ… НАУЧИЛ…
Ну да, конечно. Основы тактики ведения боя. Если не уверен в исходе схватки, лучше найти другой, более эффективный метод победы. Всё верно. Как оказалось, из меня вышел хороший учитель. Жаль, что ученик оказался слишком прилежным…
Мысли становятся вязкими и обрывочными. Мозгу осталось совсем немного. Но всё же он успевает сформировать вполне осмысленное…
– Прости…
Мне снова кажется или во взгляде тени мелькает удивление? Нет времени, чтобы это узнать. Хотя, что теперь для меня время?..
– Прости за то, что позвал тебя… с той стороны. Вырвал из привычного окружения, бросив в этот жестокий… и беспощадный мир. Я не понимал, как это… может… быть… больно. Ведь ты страдал… я знаю… все вы страдали и хотели, чтобы вас оставили в покое… Но мы продолжали лепить из вас средство достижения собственных кровавых целей… И вы нашли единственный способ всё это прекратить… Теперь я по..ни..ма..ю… Прости мен…

Автор:   Управленец [9]