Вот. Буду в эту тему кидать свой любимейший литературный мусор (в конце концов, я ж типо как писатель). Читайте и критикуйте.
Дымный лес и его Стражи
◊◊◊
Нумма бежала по лесу, изо всех сил пытаясь не сбиться с заданного темпа. Ей нужно оторваться от глоккема настолько, чтобы эта тварь не могла слышать ее. Тогда можно будет напасть из засады. Или подождать, пока она сама нападет.
Глухое рычание стало тише. Нумма знала, насколько тихим оно должно быть. Пора.
Не замедляясь (и чуть с размаху не врезавшись в ствол оплетенного колючим плющом дерева), девушка бросилась в самые заросли терновых кустов. Тысячи колючек впились ей в тело, но Нумме не привыкать.
Ярко-черное пятно с огненными вставками возникло на тропе. Это была своеобразная помесь лошади и шакала плюс ядовитые клыки минус глаза.
Влажный нос задергался, выискивая жертву. Глоккем уже почувствовал запах ее крови. И сейчас этот запах усилился.
Нумма задержала дыхание, чувствуя скулой сбегающую из царапины на виске алую теплую струю. Ничего страшного, пустяковая ранка, у нее такие на раз-два заживают…
Шакалоконь наконец вынюхал, где прячется добыча, и, зная, что из терновника она так просто не выскочит, неторопливо повернулся к чаще мордой, присел на задние ноги и прыгнул. Его свалявшаяся шерсть служила зверю надежной защитой то колючек, ну а глаза…
Я уже говорила, что у него их нет?
Нумма вскинула вверх согнутую левую, чтобы глоккем напоролся на нее горлом, а правую с кинжалом завела назад. Пальцы держали рукоять спокойно, непринужденно, но цепко.
Увы, она несколько ошиблась в своих расчетах – тварь оказалась больше, чем ей представлялось. Левая рука вспыхнула болью, а потом тяжесть огромного животного свалила ее в заросли.
И тем не менее, правая рука сработала безупречно. Единственное место, куда имеет смысл бить глоккема, Нумма знала наизусть – слишком часто ей приходилось его доставать. Рванувшись вперед еще до падения, лезвие вонзилось в печень твари, которая, в отличие от всех остальных его органов, не регенерирует.
Очутившись на земле, хоть и вместе со своим потенциальным ужином, и обнаружив свою рану шакал дико задергался. Но его клыки вовсе не собирались выпускать несчастную руку девушки. Она же, пользуясь судорогами, принялась высвобождать конечность и выбираться из-под туши.
Это надо было делать как можно быстрее – рука уже начала каменеть. Что скрывать, глоккем был неимоверно тяжел, но Нумма работает Лесным Стражем уже пять лет. Сам факт, что она столько продержалось, автоматически повышало ее ранг.
Оказавшись на свободе, девушка автоматически сунула здоровую руку в мешок на поясе и, выхватив кислотно-малиновый пузырек, на миг замешкалась.
Когда это было в последний раз?
Недавно?
И как тогда было?
Больно.
А смерть – это не больно.
Чертыхнувшись, Нумма зубами выдернула пробку и щедро выплеснула содержимое пузырька на рану, уже покрывавшуюся синеватой пленкой. Пленк тут же зашипела, запенилась и стала медленно расползаться дырами, исчезая под лействием мощного противоядия.
Закусив губу так, что на подбородок потекла кровь, девушка ждала, пока склянка опустеет потом, яростно отшвырнув ее в сторону, со стоном повалилась на спину, игнорируя дискомфорт от колючек. Потому что это был всего лишь дискомфорт, но не боль. Болью горела ее кровоточащая рука, которую Нумма всё же догадалась не уронить в колючие заросли.
Из ее груди кипящими слезами вырывалось мучение. Здесь, в Дымном Лесу, она могла позволить себе плакать. Другие охотники (или Стражи, как называлась официально их адреналиновая профессия), услышав стоны, пройдут мимо и не станут докапываться, в чём дело: они слишком часто сами оказываются в таком положении, чтобы не знать, в чем дело.
В детстве Нумма наивно полагала, что боль можно делить на степени: легкая боль, ощутимая боль, довольно сильная, сильная, и, наконец, адская боль. Теперь-то она понимала, что все ее неприятные ощущения до семнадцати лет (и, соответственно, первой вылазки в Дымный Лес) – это не более чем дискомфорт. А боль –она одна. Но в жизни Нуммы ее было много.
Шипя от впившихся в спину колючек, Нумма встала. Кое-как повыдергивав из платья кровожадные деревяшки, она подняла с земли оброненный кинжал и стала на колени рядом с мертвым глоккемом.
Стиснув зубы, чтобы не скулить от боли в раненой руке, девушка первым делом принялась разрезать ткань для перевязки, дрожащими пальцами выуженную из того же мошка. Яд в крови был выжжен малиновым зельем, но кровь все еще сочилась – в нее запросто могла попасть какая-нибудь дрянь. Быстро и умело перевязав рану, Нумма снова взялась за кинжал и глубоко вздохнула. Ладно, настала пора забрать свой трофей.
Не хочу вас пугать, но продолжение следует
