|
Медленно наступал вечер. За окном уже начали петь ночные птицы. Где-то на улице слышались голоса людей, шумным потоком протекающих по всему городу.
На улице было холодно, хотя весна уже наступила. Из открытых ртов прохожих вырывались лёгкие облачка пара. Люди зябко кутались в свои куртки – зачастую под ними было ещё несколько свитеров.
Автомобили неслись по своим делам, не останавливаясь, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Они все торопились, каждый по своим делам. Кто-то ехал на работу, кто-то с неё возвращался – все эти передвижения не имели смысла, но почему-то казались всем очень важными.
Под землёй привычно рокотало метро, и его грохот был слышен даже на поверхности, а озеро начинало колебаться всякий раз, как проезжал очередной поезд.
Моросил мелкий противный дождик, не столько мокрый, сколько холодный и пробирающий до костей. Многие уже ходили с зонтиками, не желая замерзать ещё больше, чем это было сейчас. Многие, но не она. Она стояла возле озера в летней майке с короткими рукавами, с повязанной на поясе тонкой осенней курткой, и, облокотясь о железные перила, вглядывалась в водную гладь. Она словно бы и не чувствовала того холода, что так терзал всех окружающих. Просто стояла и смотрела. Мелкий дождь оседал капельками на стёклах её очков, и ей приходилось периодически слегка встряхивать головой, чтобы сохранять хоть какую-то видимость. И каждый раз как она трясла головой, её губы трогала лёгкая улыбка, словно она смеялась в душе над собой и над всем окружающим миром.
Но в глазах, если приглядеться повнимательней, виднелась затаённая грусть, словно мудрость веков осела в этих глазах. Казалось, будто она знает нечто такое, что тяготит её, но чего не понять тем жалким людишкам, что носятся вокруг. Но она не была гордой, нет. Она была твёрдой и спокойной, как океан. И, как и океану, ей ни до чего не было дела. Какая разница, что сегодня случится с этим человеком, или вон с тем? Ведь она-то будет вечно.
Она была совсем одна, но была вполне счастлива этим: ей не приходилось ни перед кем отвечать, и не нужно было ни о ком заботиться. Только о себе. Но на самом деле, в глубине души она стремилась к людям, к их шумному ничегонеделанию, к шуткам, к подколам... Она хотела иметь друзей, но даже себе боялась в этом признаться.
Да и вряд ли у неё получилось бы с кем-нибудь подружиться – она букой держалась со всеми, кто к ней обращался, просто потому, что уже привыкла быть одной.
Хотя нет, она была не одна. У неё были озеро, дождь, гроза и ветер. И они принадлежали только ей. Ей одной.
Дождь продолжал лить на застывшую фигуру, стоящую возле озера, ветер трепал мокрые пряди волос, а на небе начали поблескивать молнии. Они были здесь, её единственные друзья...
|
