И снова утро, и снова зайцы…
ПРЯМАЯ ЛИНИЯ СО СТАРЕЙШИНОЙ СОРВАНА! ВИНОВНЫЙ НАКАЗАН!
Нововведение от нашего уважаемого Старейшины Багурона — прямая линия, призванная для того, чтобы наш правитель обрёл ещё более тесную связь с народом, — оказалось сорвано в результате возмутительных действий некогда уважаемого всеми нами барина Вольдемара.
После проведённого расследования стража пришла к однозначному выводу: вина Вольдемара неоспорима. Суд вынес справедливый приговор — за деструктивные действия против правителя виновный проведёт 3650 дней в городской тюрьме.
Да послужит это уроком всем тем, кто осмелится посягнуть на порядок и справедливость нашего города и его бессменного руководителя!
Газета «Голос О’Дельвайса»
Два года спустя
Весенний город встретил меня щедрым мартовским ветром, который старательно выдувал из моего плаща последние остатки тюремной затхлости. Два года за решёткой — срок немалый, но с учётом того, что провести мне предстояло куда больше, жаловаться не стоило. Теперь, ступая по мощёным улицам, я с удовольствием втягивал свежий воздух, попутно примериваясь, как бы вернуть своё честно нажитое (и не очень) добро.
Первая остановка — моя бывшая контора. По слухам, пустует. По факту — стоит, как несчастная вдова, оплакивающая своё прошлое. Захоронка неподалёку была нетронутой, и это уже радовало. Всегда приятно, когда деньги остаются верны тебе, даже когда ты им изменяешь с тюремной баландой.
Дальше — усадьба. Подойти к своему дому и увидеть его опечатанным — это, конечно, удар ниже пояса. Причём я его едва не получил физически, так как при виде родного, но недоступного порога, чуть не споткнулся. Дом стоял пустым, но не моим. Моё имущество, всё же отошло в пользу разобиженного Старейшины. Вот же старый козёл! Я даже не удивлён. Впрочем, у меня есть идеи насчёт того, как вернуть то, что по праву принадлежит мне.
И займусь претворением этих идей в жизнь я как можно скорее, особенно с учётом того, что у меня сейчас есть веский повод навести визит Багурону и достойно «поблагодарить» за амнистию. В свете курсирующих слухов о том, что сей великодушный указ Старейшина издал после недельного празднования собственного юбилея у меня есть вполне реальные шансы на удачный исход. Главное правильно подготовится и тогда, вполне возможно, я, в перерывах между тостами, найду способ вернуть своё добро…
***
Я ввалился в кабинет Багурона с самой миролюбивой улыбкой из своего арсенала и увесистой торбой, в которой приятно побрякивали несколько бутылок лучшей медовухи, какой удалось достать в трактире. Старейшина сидел за столом, сосредоточенно изучая какие-то бумаги. Вид у него был хмурый, взгляд тяжёлый. Трезвый. Придётся исправлять.
— Вольдемар… — пробурчал он, отрываясь от чтения. — Ты чего приперся?
— Благодарность выразить! — бодро заявил я, водрузив бутылки на стол. — Всё-таки не каждый день мне даруют амнистию. Как говорится, прощение надо отмечать!
Старейшина скептически приподнял бровь, но взгляд его уже не был таким колючим.
— Это ты для меня принёс? — медленно спросил он.
— Конечно! Разве я мог явиться с пустыми руками? Вы же у нас человек справедливый, великодушный… — я с чувством вздохнул и плюхнулся на стул. — Ох, как же я осознал свои ошибки за эти два года…
Я откупорил первую бутылку и наполнил кубки. Старейшина на мгновение поколебался, потом взял один и сделал осторожный глоток.
— И какие же ошибки ты осознал? — спросил он, всё ещё хмурясь, но уже не с таким рвением.
Я картинно приложил руку к груди и вздохнул.
— Ах, Старейшина, если бы вы знали… Каким же я был глупцом! Как мог не ценить вашу мудрость, ваш государственный ум? Да я был хуже последнего шального пса! — я сделал большой глоток, подавляя желание закашляться. Медовуха оказалась крепче, чем я ожидал. — Но я изменился. Я покаялся. И теперь… Теперь мне некуда идти. Дом мой пустует, имущество утеряно… Я жертва собственной гордыни!
Старейшина кивнул и, не глядя, поднёс кубок к губам. Отлично. Процесс пошёл.
Я продолжил в том же духе. О том, как холодно по ночам, как сердце сжимается при виде родного, но чужого теперь дома. Как я мечтаю начать всё заново, но как же трудно без поддержки. Старейшина, к моему удовлетворению, пил. Постепенно его лицо приобрело расслабленный вид, голос стал мягче.
— Вольдемар, Вольдемар… — пробормотал он после третьей бутылки, уже покачиваясь. — Ты, конечно, проходимец, но… жаль тебя, что уж там.
— Ваше великодушие безгранично, — благоговейно шепнул я.
Он налил себе ещё. Я тоже. После четвёртой бутылки он махнул рукой:
— Ладно! Забирай своё барахло обратно! Считай, я тебе новую жизнь дарую. Только чтоб больше никаких… деструктивных действий!
— Ни в коем случае! Благодарю, Старейшина! Ах, как же вы мудры! — зачастил я слова благодарности, щедро сдобренные лестью.
Багурон благодушно отмахнулся, а я, с трудом подавляя довольный оскал, подумал, что всё-таки не зря захватил эти бутылки. Грех не воспользоваться слабостями сильных мира сего.
***
Я возвращался домой. Ах, какое сладостное словосочетание — «возвращался домой»! Аж слезу вышибает. Или это медовуха даёт о себе знать? Впрочем, какая разница! Главное, что я шёл в правильном направлении, пусть и немного прихрамывая — проклятый булыжник выскользнул прямо из-под ноги, явно возмущённый моим возвращением.
Перед тем как переступить порог родного дома, я свернул проверить обиталище Катипута. Ну, мало ли, вдруг этот уродец не слышал об амнистии или решил, что мне она не светит? Но будка была пуста — ни Катипута, ни даже намёка на его присутствие. Будто ветром сдуло.
— Ну-ну, — пробормотал я, задумчиво почесав подбородок. — Пока, значит, решил спрятаться? Молодец, разумно. Но не думай, что я про тебя забыл, дружочек.
Я, конечно, человек отходчивый, но вот что бесит — можно же было по-человечески разрулить всё, поговорить, обсудить, долю малую попросить в конце концов… Ан нет! Захотелось тебе, Катипут, в мстителей поиграть! Ну что ж, удачи тебе с этим, но, если попадёшься мне на глаза — будь готов ответить по полной за подставу.
Довольный собой, я направился дальше. Привычным жестом швырнул плащ на ближайший стул, ногой захлопнул дверь и по привычке бросил взгляд на магический календарь — бесполезную, но жутко понтовую безделушку с заморских земель, которая, даже в моё отсутствие, исправно отсчитывала дни и сейчас уверенно показывала, что на дворе вечер 7 марта.
— Охо-хо… — протянул я, когда до меня дошло.
Завтра 8 марта.
Праздник весны, красоты, и, что самое главное, день, когда все женщины ожидают внимания, подарков и душевных признаний. Праздник, который обходить стороной — себе дороже.
Впрочем, всё не так уж плохо. Можно нанести пару визитов, поздравить, ну и заодно напомнить, что Вольдемар, так сказать, вернулся, а с ним вернулись и его обаяние, и непревзойдённое умение делать правильные комплименты в нужное время.
С этими мыслями я завалился на перину. Мир начал плавно кружиться, потолок слегка покачнулся, а где-то вдалеке я услышал голос разума, который настойчиво сетовал на то, что не стоило так напиваться.
Я его, естественно, проигнорировал и уснул.
***
Проснулся я с ощущением, будто кто-то решил использовать мой череп в качестве тренировочного манекена. В голове гудело и звенело, словно там отбивал чечётку небольшой коллектив мартовских зайцев с непрестанно звенящими карманными часами, во рту словно прайд церсов отметился, а в желудке бушевал ураган.
Похмелье.
Ну ещё бы. После вчерашнего это было неизбежно. Впрочем, жертва себя оправдала — имущество возвращено, а значит, можно жить дальше. И действовать.
Я кое-как собрался, освежился, приложился к лечебному зелью (мерзость, но работает), и только тогда вспомнил, какое сегодня число. 8 марта.
Ну что ж. Самое время заняться полезными делами.
***
Стоило мне переступил порог трактира, как я сразу почувствовал запах жареного мяса, свежего хлеба и лёгким ароматом пива. Где-то в дальнем углу гремели кубки, кто-то уже с утра обсуждал дела, кто-то праздновал, а кто-то просто искал повод напиться.
И вот она — Мэри.
Женщина, которая могла накормить, напоить, но, если довести — могла и сковородкой огреть так, что весь праздник забудешь.
— О, Вольдемар, — буркнула она, увидев меня. — Только не говори мне, что у тебя снова проблемы.
— Вовсе нет! Сегодня же 8 марта! Как я мог не поздравить главную женщину этого заведения?
Она скрестила руки на груди, глядя с подозрением.
Я торжественно протянул ей свёрток.
— Книга рецептов, — пояснил я. — Из заморских земель. Подумал, что пригодится, если вдруг захочешь удивить гостей чем-то новеньким.
Она взяла книгу, полистала, хмыкнула.
— Ну-у… Ладно. Засчитаем. Но если это твоя новая афера…
— Да какие аферы, Мэри! Я ведь честный человек!
Она фыркнула.
Ладно, трактирщицу задобрил. Двигаемся дальше.
***
Амели — завсегдатай трактира. Весёлая, бойкая, с заразительным смехом. Если у меня когда-то были голоса в народе, то один из них — точно её.
Я подошёл к ней с букетом и коробочкой конфет.
— Вольдемар! — её глаза вспыхнули радостью.
— Сегодня же праздник, вот, держи.
Она захихикала.
— Ты не так уж и безнадёжен, как говорят.
Плюс один голос в мою пользу.
***
К Блодияре я зашёл не ради сентиментальности. Её пророчества — это вещь. Если вдруг она увидит в своём шаре, что на меня кто-то снова точит зуб, лучше узнать об этом заранее.
Я нашёл её в окружении благовонного дыма.
— Вольдемар, знаю, зачем пришёл, — пробормотала она.
— Очень сомневаюсь, — я протянул ей свёрток.
Она подняла бровь.
— Свечи?
— Заморские. Для ритуалов.
Она изучила подарок, потом хмыкнула.
— Если что-то увижу — подумаю, стоит ли тебе рассказывать.
Ну вот, шанс спасти свою шкуру в будущем я только что увеличил.
***
Следующий визит я нанёс Арнике. Беронские тигры — нужное дело, если хочешь снова заняться торговыми караванами. И без её помощи с ними не справиться.
Я нашёл её в загоне, где она работала с хищниками.
— Вольдемар, — проворчала она, — что ты от меня хочешь?
— Поздравить с праздником, разумеется.
Я протянул фляжку с дорогой настойкой.
Она скептически оглядела её.
— Та самая?
— Именно.
Она покрутила фляжку в руках и кивнула.
— Ладно. Посмотрим, что можно будет сделать.
Отлично. Если мне срочно понадобятся тигры — у меня есть шансы их получить.
***
Ну и, конечно, после всех этих стратегических ходов был момент для души.
Мариэтта — не просто путана. Она жрица искусства. Она талисман, который приносит удачу (по крайней мере, мне хотелось так думать). И если весь этот день я провёл, хитро выстраивая свою будущую выгоду, то этот визит был исключительно для удовольствия.
Я появился у её дверей с вином и розой.
— О, а я думала, ты уже забыл, — она улыбнулась, притягивая меня за воротник.
— Забыть тебя? Это было бы величайшим преступлением.
Ну, в конце концов, 8 марта — это не только день стратегий, но и день, когда можно позволить себе немного удовольствия.
***
После всех этих визитов, подарков, улыбок и обмена любезностями, я наконец-то вернулся домой.
Скинул плащ, рухнул на перину и выдохнул.
Ну что ж. День прошёл не зря.
***
Проснулся я с ощущением, будто кто-то снова решил использовать мой череп в качестве тренировочного манекена.
Так, стоп.
Я открыл глаза, поморгал. В голове зайцы бьют чечётку, желудок бурчит, во рту гадят церсы.
Похмелье? Опять?!
С трудом поднялся, посмотрел на магический календарь.
8 марта.
Я замер.
Потом протёр глаза.
8 МАРТА.
Я моргнул.
Что за чертовщина?..
***
Я зашёл в трактир, гадая, что вообще происходит.
— О, Вольдемар, — буркнула Мэри, увидев меня. — Только не говори мне, что у тебя снова проблемы.
Я завис.
СЛОВО В СЛОВО.
Она сказала это слово в слово, как вчера!
Я ошарашенно уставился на неё.
— Вовсе нет… — осторожно ответил я, силясь вспомнить, что говорил до этого. — Сегодня же… 8 марта…
Она скрестила руки.
— И?
Я медленно поставил на стол свёрток.
Мэри развернула его.
Книга рецептов.
Она хмыкнула.
ТОЧНО ТАК ЖЕ, КАК ВЧЕРА!
Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Ты… вчера… — начал я.
— Вчера? — Мэри подозрительно сузила глаза. — Вчера ты приходил за медовухой. Совсем память отшибло?
— Что?! Нет, конечно! — выпалил я, нервно усмехаясь.
Она нахмурилась, но не стала настаивать.
А я решил проверить, повторится ли всё дальше.
***
Амели сидела на своём любимом месте.
Я подошёл.
— Вольдемар! — глаза её вспыхнули радостью.
Я вытащил букет, конфеты.
— Сегодня же праздник… Вот, держи.
Она снова захихикала.
Точь-в-точь. Как я помню.
Ощущение пробежавшего по позвоночнику холода заставило меня содрогнутся.
Что. За. Хрень?!
***
К дому ворожеи я подходил в состоянии нервного напряжения.
— Вольдемар, знаю, зачем пришёл, — пробормотала она.
В этот раз я прищурился.
— Да? И зачем?
Она задумалась.
— Ну… Наверное, поздравить меня?
Наверное?!
Я протянул свёрток со свечами
.
Она снова покрутила их в руках.
— Если что-то увижу, подумаю, стоит ли тебе рассказывать.
Снова слово в слово.
Я чуть не выронил подарок.
***
У Арники всё прошло точно так же, как вчера.
Фляжка настойки — та же реакция.
А у меня появилось стойкое ощущение что я бегу по кругу.
***
Добравшись до дома Мариэтты, я стоял перед дверью, смотрел на неё и пытался решить, а стоит ли?
Если я в петле времени, то… может, имеет смысл просто пойти домой и с утра посмотреть, не изменится ли что-то?
Но тут дверь открылась, и на пороге появилась Мариэтта.
Она посмотрела на меня, на вино и розу в руках и улыбнулась.
— О, а я думала, ты уже забыл.
Я выдохнул.
Ладно. Пусть хоть этот момент в повторе останется приятным.
***
Проснулся я с ощущением похмелья. Голова трещала, зайцы били чечётку…
Я медленно повернул голову к магическому календарю.
8 марта.
Я закрыл глаза.
— Да чтоб тебя… Всё, никуда не иду!
***
Как так получилось, что я оказался в проклятом дне сурка? Этот вопрос я задал себе на четвёртом повторе, снова проснувшись с зайцами, церсами и прочими ощущениями похмелья. Вчерашний день я провёл в доме, но ничего не изменилось. Значит, сегодня придётся выходить…
Запасся конфетами, прошёлся по всем дамам с поздравлениями.
Фея Леолина на радостях осыпала меня пыльцой — чихал до самого водопада. Подозреваю аллергию.
Хотя после того, как русалка Сорена на прощание окатила водой, я теперь не уверен: простудился или всё ещё страдаю от пыльцы?..
В избушке Гредеи было тепло и уютно. Ведьма указала на кипящий самовар — приглашение на чай. Самое то для продрогшего и уставшего меня… Но её кот обдал меня таким пренебрежительным взглядом, что ноги сами понесли к выходу.
Плюнул на всё и остался на ночь у Мариэтты… Может, это всё же сработает?
***
Пятое пробуждение произошло, как и прочие, дома, на любимой перине с похмельем и всем ему сопутствующим…
Магический календарь показывал проклятое 8 марта.
Разбив безделушку о стену, я сел на кровати и, обхватив голову руками, подумал о том, что мне очень хочется назад… в тюремную камеру.
Полдня ходил за главой стражи умоляя снова посадить. Нарушил два десятка правил… Получил уйму штрафов на солидную сумму и пожелание больше так не напиваться…
***
И снова утро… и снова календарь показывает 8 марта…
А у меня похмелье, зайцы, церсы и желание разбить голову об стену… Но пока воздержусь. Должен же быть способ разорвать этот круг? Я чувствую, что он есть. Просто надо его найти. Убираем корысть и поздравление только знакомых дам… Раз всеобщий праздник — значит буду поздравлять всех, кого только смогу.
Заказанные цветы доставили на телеге. Уговориться с возницей не составило труда, так что я просто принялся колесить по дорогам, раздавая цветы всем встреченным особам женского пола с поздравлениями и комплементами.
Сумерки застали нас в Дикой пуще. Я изрядно охрип, дам в поле зрения не было, а потому пора было заканчивать. Последний букет, сиротливо лежавший на дощатом днище телеги, я отдал выглянувшему на шум лешему.
— Ты чего, Вольдемар, — ошарашенно проворчал он, — я ж не баба…
— Соседку поздравишь, — усмехнулся я, кивком головы указав на избушку Гредеи, и Фрог, понятливо ухмыльнувшись, заторопился к ведьме.
Я же, устроившись в телеге, попросил возницу отвезти меня домой.
Улёгшись в кровать, я подумал о том, что если сегодняшний экспромт не сработает, то мне придётся придумать что-то ещё.
«А может и нет», — промелькнула согревающая душу мысль, с которой я и уснул.
***
Утро, похмелье, зайцы… 8 марта…
Я уже не считаю дни…
Это бессмысленно, да и сбился я уже со счёта…
Пытался писать дневник, но проклятая петля начиналась раньше и потому записи не сохранялись.
Я всё же высказал Багурону всё, что думаю о нём и его авторитарном правлении, загремев в заветную тюремную камеру.
Сговорился с Глумом и пока я выяснял у банкира состояние моих счетов, усиленно отвлекая его внимание, мошенник разжился парочкой увесистых мешков с бриллиантами. Позже, в трактире, где мы обмывали наше успешное предприятие, Глум, в перерывах между тостами, настойчиво предлагал не прерывать столь успешно начатое сотрудничество, и я даже согласился.
Несколько раз участвовал в качестве добровольца в нападении на вражеских лазутчиков. Один раз даже выжил и Дамирус торжественно вручил мне награду, с чувством пожал руку, и мы с ним налились медовухой до самых краёв, после чего я благополучно уснул в кабинете воеводы.
Да и много чего я начудил и натворил…
Вот только ничего не менялось…
Каждый раз, открывая глаза, я понимаю, что сейчас утро, у меня похмелье и вечное 8 марта…
***
Дорога мягко стелилась под лапами беронского тигра, унося меня от празднично украшенного города…
Вечное 8 марта… Неплохой сюжет для хоррора, но только не тогда, когда ты сам в главной роли. И ведь я так и не смог понять, что же пошло не так.
Сегодня я просто еду в порт. С таким же успехом можно было бы посидеть дома, но родные когда-то стены сейчас давят похлеще захвата вышибалы… Да, я и с ним пару спаррингов провёл. А что ещё делать остаётся? Я, чтоб его, бессмертный… но только в рамках одного дня, повторяющегося по кругу… Не тону, не горю. Хотя нет, не так… И тону, и горю, но вот потом снова просыпаюсь и понимаю, что за день ждёт меня впереди…
В порту стояло несколько кораблей. Морской воздух приятно холодил лёгкие. Капитан моего корабля встречал меня у сходней. Вот что значит дисциплина — хозяина не было, а не распустились. Хотя, с учётом того, что два года шхуна простояла на приколе пока я гостил в тюрьме, отсидки, морякам явно не терпится выйти в море.
— Я так и думал, что вы сегодня приедете, — произнёс капитан после обмена приветствиями.
— Почему?
— Так как поймали вашего слугу в портовой таверне, так и поняли, что вы скоро тут будете.
Моего… кого? Слугу? Ох ты ж… Это Катипут что ли объявился?
— И где он? — поинтересовался я.
— Да в трюме мы его заперли. Мелкий, а сильный и ловкий. Но от нашего боцмана улизнуть не смог.
— Ну, веди, — сказал я и последовал за капитаном на корабль.
Спускаясь в трюм, я неожиданно поймал себя на мысли о том, что мне совершенно безразличен тот факт, что подставивший меня поганец нашёлся.
— Ну что, Мар, радуешься небось, что поймал меня? — насмешливо произнёс Катипут.
Я отправил капитана и матроса, исполнявшего роль сторожа, наверх и только потом повернулся к нему. К предателю… Хотя… Это ведь сейчас он для меня предатель, а тогда… тогда предателем для Катипута, нет, Норта, стал я. Так что мы в равном положении… Оба предали друг друга. Хоть я и начал первым.
— Нет, — абсолютно честно ответил я на его вопрос. — Не радуюсь.
— Что? — его и без того большие глаза стали ещё больше. — Почему?
— А почему я должен радоваться? Мы квиты.
Он молчал, осмысливая услышанное. А я смотрел на него и понимал, что именно я виноват в том, что он стал таким. Да, я был уверен в том, что он мёртв. Но ведь это я нанёс ему смертельный удар. Всё ради цели. Всё ради сокровищ.
И что? Что теперь мне мои богатства, если я заперт в петле одного-единственного
дня? Завтра всё повторится… Утро, похмелье, зайцы, церсы и чёртов магический календарь, на котором застыла вечная восьмёрка.
— Прости меня, Норт, — произнёс я, опуская голову.
— Мар, ты ли это? — ошеломлённо произнёс он. — Хотя, ты ведь сейчас снова пакость какую задумал, усыпить мою бдительность хочешь, а потом поступишь так же, как и тогда, — он тяжело вздохнул, машинально проведя рукой по шее. — Кинжал в загривок вонзишь? Говори уже напрямую, что задумал…
— Ничего, — я усмехнулся, но вышло как-то криво. — Я действительно признаю собственную вину. И не стану ничего с тобой делать. Иди, куда хотел. Или возвращайся…
— Ты ещё скажи, что уговор выполнишь и поделишься добытым тогда, — язвительно произнёс Норт.
— Поделюсь.
— Хотел бы я сказать, что тюрьма способна менять людей, да только никогда не верил в подобное, да и ты никогда не был таким. Я ведь видел тебя вчера, когда ты в усадьбу вернулся. Как ты сразу ко мне кинулся и явно не с желанием попросить прощения…
Вчера. Он сказал «вчера», но для меня это его «вчера» было довольно давно… Я рассмеялся и, повернувшись, направился к трапу.
Поднявшись на верхнюю палубу, я подошел к борту и, опершись о фальшборт, посмотрел вниз, на лениво плещущиеся волны, подсвеченные светом Мирроу. Переведя взгляд на горизонт, я подумал о том, что, наверное, было бы неплохо снова отправиться в торговую экспедицию, вот только вряд ли у меня это когда-то получится…
— Эй, не трогайте меня, Вольдемар меня отпустил…
Голос Норта прервал мои размышления, и я, обернувшись, подтвердил его слова. Матросы расступились, и Норт, переваливаясь, шустро засеменил к сходням. Проводив его взглядом, я побеседовал с капитаном о подготовке к следующей экспедиции. Это я-то знаю, что её никогда не будет, но зачем расстраивать хорошего человека?
В усадьбу я возвращался в сумерках. Окна Мариэтты призывно светились, но я был не в настроении навещать красавицу. Да и подарков не было. Завтра опять будет этот день, тогда плюну на всё и проведу его только с ней. А сейчас — кровать, перина и сон…
Норт стоял возле крыльца.
— Значит, всё поровну и жизнь с нового листа, Мар? — спросил он, пока я отпирал дверь.
— Думаю, это будет справедливым, — сказал я, входя в дом.
— Не знаю, что ты задумал на самом деле, но мне очень хочется верить, что ты сейчас искренен, — сказал Норт, следуя за мной.
— Ничего не задумал, — сварливо произнёс я, проходя в комнату, беря стоявшую на столе бутылку и разливая медовуху по кубкам. — За новую жизнь, — произнёс я, беря кубок.
— За новую жизнь, — эхом отозвался Норт.
Мы выпили, потом ещё и ещё… Так что в кровать я падал в состоянии куда более сильного опьянения, чем после визита к старейшине. Впрочем, какая разница? Всё равно утром меня ждёт похмелье.
***
Утро было… привычным… Зайцы били чечётку, церсы гадили… Глаза открывать категорически не хотелось — я ведь знал, что снова увижу календарь с проклятой восьмёркой… Всё как всегда…
— Я тут рассола принёс — мы с тобой вчера знатно, как два зигреда, нажужжались медовухой…
Раздавшийся голос стал для меня сродни раскату грома посреди ясного неба. Я подскочил, распахнув глаза, и увидел Норта, протягивающего мне кружку с рассолом… Неверяще перевёл взгляд на календарь — восьмёрка сменилась девяткой.
ДЕВЯТКОЙ!
Я вырвался?
Разорвал круг?
На мгновение дыхание перехватило. Машинально цапнул принесённую кружку, сделал глоток, с наслаждением ощутив, как рассол прохладным ручейком скользит по пищеводу, утихомиривая бушующий ураган.
— Спасибо, — выдохнул я.
— Доброе слово — это, конечно, хорошо, но я всё же хочу документального подтверждения твоих вчерашних обещаний.
Моих обещаний? Ах да… Я ведь согласился всё поделить поровну… Где-то в глубине сознания промелькнула гадкая мыслишка о том, что жалко терять столько добра сразу. Но я пинками прогнал её. Если меня затянуло в петлю из-за нашего затянувшегося конфликта, то не стоит гневить судьбу. Потому что ещё одного такого круговорота я просто не выдержу.
— Сейчас чуток в себя приду и напишу бумаги, — сказал я, допивая содержимое кружки и ставя её на прикроватный столик.
— Вот как… — протянул Норт удивлённо. — Не знаю, что с тобой стало, но ты изменился, Мар… Я был уверен, что сейчас начнёшь извиваться, как мистрасский рыбозмей на сковородке, лишь бы от своих слов отказаться, а ты…
— Я же согласился, что начинаем всё с чистого листа, — сварливо бросил я, сползая с кровати и перемещаясь в кресло.
— Тогда на тебе все дела, на мне бытовуха. И с тебя для меня счёт в банке с некоторым количеством нулей и не с единичкой в начале, — коротко хохотнул Норт, протягивая мне свежую газету.
Я машинально взял ещё пахнущие типографской краской листы и с удивлением посмотрел на него.
— Теперь ты подвох ищешь? — понимающе ухмыльнулся Норт. — А его нет. Посмотри на меня — с таким обликом мне в купцы не выбиться, да и талантов твоих у меня нет. Так что мне проще быть тем, кем был. Для окружающих.
Я коротко кивнул, развернул газету и углубился в её изучение. Почти сразу взгляд наткнулся на красочный заголовок передовицы, в котором некая корреспондентка Дерзкая составила своеобразный топ граждан города мужского пола, проигнорировавших вчерашний праздник. И возглавлял его я. Барин Вольдемар с довольно нелицеприятной характеристикой о моей прижимистости и скаредности…
Я застонал, уронил газету — вот уж напомнил о себе, так напомнил… Местные сплетницы будут ещё как минимум пару месяцев обсуждать мою персону в негативном ключе.
— Да… — покачал головой Норт, подобрав газету и, видимо, прочитавший то же, что и я. — Как это ты так-то подставился?
Я лишь тяжело вздохнул, размышляя над тем, что могу сделать в сложившейся ситуации. Решение пришло довольно быстро.
— Хозяйство на тебе, — коротко бросил я Норту, быстро скидывая в рюкзак необходимые вещи. — Будут спрашивать — наводи туман и говори, что у меня есть важные дела… — последнее наставление я уже давал с порога.
— А ты куда? — донеслось до меня, но я не ответил, торопливо седлая тигра.
И вот снова я сижу в удобном седле, резвый зверь несёт меня в порт, и я чувствую себя вполне счастливым.
Вечером шхуна поднимет паруса, направляясь к заморским берегам, и я буду сидеть на палубе в удобном шезлонге, потягивая коктейль и слушая песню ветра.
Сплетни, запущенные с лёгкой руки госпожи Дерзкой, пусть развлекают город — через пару месяцев они забудутся.
Я вспомнил, как вчера стоял на палубе, сожалея о невозможности выйти в море. Сегодня желание сбудется. И меня это вполне устраивает.
А что будет потом? Всё что угодно. И именно это меня радует больше всего.
