|
"Несмотря на то, что эти ящерицы – настоящие машины для убийства, их души и энергетика чисты и светлы".
Кажется, так сказал оккультист Коэшу
Я – монстр. Но душа моя светла,
Я от рождения беззлобен, безобиден,
Я никогда не причиняю зла,
Коль повод для отмщения не виден.
Я стороною обойду тебя,
Трудяга-травник. И тебя, геолог.
Я, чистоту души своей любя,
Не трону вас. Пусть будет век ваш долог!
Но если сам дерзнёшь атаковать,
То ждут тебя погибель и бесстыдство!
Тогда тебе уже несдобровать –
Я превращусь в машину для убийства!
Я от двуногих в сторону уйду,
И на полёт стрелы к ним не приближусь.
Пусть сами не накличут лишь беду,
А то и впрямь разгневаюсь-обижусь!
Вот нубик в куртке кожаной бежит,
Дубинкой машет, будто бы пугает.
Кричит мне, что меня он сокрушит,
И кости мои всюду разбросает.
Но стоило мне только зарычать,
Сверкнуть глазами и клыки оскалить,
Как тот храбрец со страху стал кричать.
Да так, что аж штаны с него упали!
Слезами захлебнувшись, он вопит:
«Ой, дяденька! Я моба перепутал!
Простите дурачка! Ну, без обид!
Нет, больше никогда я так не буду!»
Но я – чудовище, хоть с чистою душой.
К обидчикам пощады я не знаю,
И, несмотря на тот слезливый вой,
Нахала мелкого я в клочья разрываю…
И вновь брожу один я среди скал
В раскаяньи и совестливых муках.
Не страшен, а печален мой оскал,
В глазах – слеза. А в сердце – грусть и скука.
О боги! Да зачем же вы в меня,
Чудовище ужасное такое,
Вселили душу светлую?! Чтоб я
Не знал теперь душевного покоя?!
В ушах моих и посейчас звенит:
«Простите, дяденька!..» Меня пусть не осудит
Несчастный тот. Коль сможет, извинит.
А от себя прощенья мне не будет!
|
