|
(Окончание)
Времени на раздумья больше не было. Кликнув патрульных, старейшина приказал им быстро умыть несчастного главкома, нарядить в парадные доспехи, посадить на церрадора и по команде вывезти на площадь.
«Ну, всё, всё приходится делать самому!» – сокрушался про себя старик. Спрятавшись за колоннами Арены, он махнул рукой воеводским оруженосцам. И те, держа под уздцы могучее ездовое чудище в блестящей сбруе, вывезли своего предводителя к месту празднования. Гидвер еле-еле удерживался в седле, блаженно улыбался и, как видно, витал в своих хмельных фантазиях где-то далеко от действительности.
- О боги! Только бы не осрамиться! – молитвенно прошептал старейшина, не в силах спокойно смотреть на этот фарс. Хотел было даже перекреститься, но затем сообразил, что это будет не совсем по-магмарски, и лишь воздел умоляющий взгляд к грозному багровому небу. Затем набрал воздуха в грудь и, в точности скопировав бас Гидвера, скомандовал:
- Доблестное воинство хаирское! К торжественному маршу в четыре когорты становись!
И вздохнул с облегчением, когда увидел, что воины, ничего не заподозрив, поспешно выстроились в ряды.
«Ну, слава богам! Пошло дело кое-как!» – с радостью подумал старец и подал знак воеводским оруженосцам: мол, везите его дальше. И едва они под звуки оркестра подвезли воеводу к первой когорте, выкрикнул за Гидвера праздничное приветствие:
- Здравствуйте, товарищи тяжеловесы!
- Здравия желаем! – дружно отозвались «мамонты», «убийцы гигантов», «мрачные скалы»…
- Поздравляю вас с третьей годовщиной великой и славной «Легенды»!
- Ура! Ура! Ура!
Пьяно качающегося воеводу везли дальше, останавливаясь перед каждым новым родом войск. А Веркирий старательно выкрикивал из своего убежища:
- Здравствуйте, товарищи костоломы!
- Здравствуйте, товарищи ловкачи!..
Наконец, трёхглавый воеводский «скакун» поравнялся с последней колонной, больше напоминавшей беспорядочную дикую орду. Здесь стояли вперемешку зелёные юнцы, одетые кто во что горазд: в кожу, в охотничьи и головорезовские дешёвенькие курточки, в помятые и порванные (явно приобретённые в секонд-хенде у перекупщиков) мамонтовские и сумеречные жилетки… Не сразу сообразив, как правильно обратиться к такой разношерстной толпе, старейшина гаркнул густым командным басом:
- Здравствуйте, товарищи салаг… нуб… молодые воины!
- Приветик! Hi! Hello! Здоровенькі були! – заржала в ответ желторотая детвора, ещё не привыкшая к суровой дисциплине и строгому соблюдению устава.
Веркирий с досадой скрипнул зубами, но сдержался и продолжил:
- Поздравляю вас с трёхлетием великой и славной «Легенды»!
- Ага! Ха-ха-ха! Бугага! – вразнобой полетело из нестройных нубовских рядов.
Гидвер по-прежнему парил где-то в эмпиреях и не мог адекватно отреагировать на это хулиганство. А старейшина от злобы готов был кусать себе локти. И окончательно вышел из себя, когда услышал из колонны нубов дерзкий мальчишеский выкрик:
- А воевода-то бухой!
- И правда! В стельку! В сосиску! Совсем лыко не вяжет! – подхватили этот крик сотни голосов.
- Кто бухой? Я? – заревел хриплым басом внезапно очнувшийся Гидвер. – Зарублю-у!
И потянулся за мечом. Но вместо этого непослушная трясущаяся рука резко дёрнула за поводья. Огромный трёхглавый зверь вздрогнул от боли, издал оглушительный рык, яростно метнулся вправо-влево, едва не задавив добрый десяток неосторожных вояк. Затем взвился на дыбы и, вытаращив все шесть налитых кровью бешеных глаз, ринулся к городским воротам. Перепуганные патрульные бросились врассыпную. А Гидвер, всё ещё ничего не соображая, лишь вздрагивал в седле и пьяно икал. Бедный Файтир не избежал бы ещё одного погрома – от лап этого живого танка. Но, к чести часовых, они всё-таки, несмотря на испуг, успели запереть ворота наглухо. Разъярённый церрадор с минуту потоптался на месте и медленно повернул назад.
Наблюдавший за этим одновременно жалким и ужасным зрелищем Веркирий готов был застрелиться от позора прямо из посоха. Но, как видно, это был не тот случай, когда палка могла бы выстрелить. К тому же, озлобленный воеводский «рысак» вскоре совсем успокоился и, как ни в чём не бывало, важно понёс своего всадника по площади. Сообразив, что больше нельзя терять ни минуты, старейшина скомандовал:
- Парад, равняйсь! Смирно! Покланово, колоннами по десять, на одного линейного дистанции, по Центральной площади шагом аррш!
И облегчённо перевёл дыхание, когда вся армия чеканным шагом двинулась вслед за своим горе-полководцем. Веркирий залюбовался на переливавшиеся всеми цветами шлемы и кирасы, на сверкающие под лучами Мирроу острые топоры и мечи, и прослезился.
«Всё-таки сильна наша рать, несмотря ни на что! – с гордостью думал он. – Пусть только попробует какая-нибудь вражина – хоть хум, хоть хаосовский выродок – сунуться на нашу землю! Пока у Хаира есть армия, пока магмары любят и чтут воинские обычаи, нас никому не сломить!.. А с этим алкашом я разберусь сегодня же!»…
Праздничный день почему-то пролетел на удивление быстро. На Фэо уже спустился с небес тёмный пасмурный вечер, когда Веркирий, воинственно размахивая посохом, вбежал на Арену. Караульные не решились остановить первое лицо страны и, вытянувшись во фрунт, пропустили его в Гидверовы хоромы.
- Ты чего натворил, бесстыжая твоя морда фиолетовая! – грозно рявкнул старик, едва переступив порог и увидев, как хозяин спокойно ужинает.
- А чего я натворил?
- Так ты, значит, уже совсем ничего не помнишь? – Старейшина грозно буравил воеводу тёмно-красными глазами.
- Неа, – равнодушно чавкая, покачал головой Гидвер. – А что я должен помнить?
- Ты же чуть праздничный парад не сорвал, пьянь сизоносая! Не войска тебе водить, а штанами полы вытирать у Гливенса в кабаке!
- Слышь, Кира, сядь и угомонись! Ты можешь толком рассказать, чего ты от меня хочешь?
- Он ещё спрашивает! Гляньте на этого наглеца, магмары добрые! Совсем совесть пропил?
- Так! Или ты спокойно объясняешь, в чём дело, или валишь отсюда ко всем богельфам!
- Я тебе сейчас объясню! – Веркирий взмахнул тяжёлым посохом прямо над головой собеседника. – Весь вчерашний вечер пьянствовал, потом всю ночь буянил, утром опозорился на параде, а сейчас невинного из себя строит!
- По-моему, один из нас вчера сильно перебрал! – криво ухмыльнулся Гидвер.
- Вот именно! И этот один сейчас сидит передо мной!
- Верно! Перед тобой, в зеркале! Тебя со вчерашнего вечера добудиться не могли! Я один за двоих отдувался и на параде, и на карнавале, и на банкете! А ты мне вместо благодарности ещё какие-то предъявы кидаешь!
- Не понял!
- Сейчас поймёшь! Проспался? Теперь бегом на ковёр к Стриагорну! Возьми у меня там в сундуке хумовских скальпов пару сотен, чтобы дракон не сожрал тебя сгоряча! А потом в Храм – Шеаре объяснительную писать!
- Так, значит, праздник уже прошёл?
- Ого! Ещё как прошёл! Такого веселья не видали от начала мира! Вот только все у меня допытывались, куда это наш уважаемый старейшина запропастился. Пришлось приврать, что отбыл на Фэй-Го с важной миссией. Не скажешь ведь воинам, что премудрый Веркирий весь вчерашний вечер ни с того ни с сего начал глушить красное вино с муравьиной настойкой, а теперь глаз продрать не может. Ты бы завязал с этим зелёным змием! Ведь не молоденький уже! Ну, беги к дракону!
- Ага! Понял, бегу!
Схватив связку скальпов и наглухо закутавшись в чёрный плащ, старейшина помчался к Адскому перевалу. Осторожно положил у порога драконовой пещеры своё приношение и поспешил поскорее смотаться назад в Дартронг. Вбежал в храм и взялся усердно молиться:
- О могущественная Шеара, просвети меня, несчастного! Что же случилось со мной в сей знаменательный день? Почему меня обвиняют в том, чего я не совершал?
- Глюки… Лаги… – послышался в ответ божественный глас.
Кающийся грешник ничего не понял из этого небесного откровения, но переспрашивать не решился. Тем не менее, почувствовал душевное облегчение и в бодром настроении покинул святую обитель. И спустя несколько минут снова стоял посреди Центральной площади, важно опираясь на посох и раздавая мудрые советы воинам. Будто ничего и не случилось. А было ли что-то? Может, виной всему проклятые глюки и лаги?
|
